ВОЗВРАТ                                             

 
      
Декабрь 2012, №12      
     
Ракурс Истории__________________                                                Борис Клейн            

                                
                 

                                                  РЕВАНШ СТАЛИНИСТОВ

         Совсем недавно в Москве вышла массовым тиражом книга “Сталин и космополиты”. В аннотации сказано, что впервые за семьдесят лет в ней представлены “важнейшие работы” ближайших соратников вождя - А.Жданова и Г.Маленкова о патриотизме, о русофобии части интеллигенции и т.п.
    Напечатаны, среди других, такие фрагменты ждановского доклада 21 сентября 1946г.:
   “Почему вдруг понадобилось популяризировать поэзию Ахматовой? Какое она имеет отношение к нам, советским людям? Почему надо предоставлять литературную трибуну всем этим упадочным и глубоко чуждым нам литературным направлениям?… До убожества ограничен диапазон ее поэзии … взбесившейся барыньки, мечущейся между будуаром и молельной”.
      Как они ненавидели “серебряный век” русской культуры!
      В предисловии же к упомянутой книге (выпущенной в 2012г.) сказано: “Критикуют А.А.Жданова за его высказывания об А.Ахматовой. Но назовите сегодня хоть одного рабочего или крестьянина, который прочитал хоть одно ее стихотворение наизусть…”
               Вот оно как: партийный идеолог по нынешним “понятиям” был прав. И публикаторы сокрушаются, что в России переименовано все, названное когда-то в честь этой крупной личности.
                 Я, как выпускник Ленинградского университета им. Жданова того времени (тоже, кстати, “переименованного”), могу по этому поводу заметить, что проливать крокодиловы слезы им незачем: тлетворный дух ждановшины там и поныне присутствует.
                  Что обращает на себя внимание? Свою книгу они оформили с такой злорадной наглостью, КАК БУДТО УЖЕ ВЕРНУЛИСЬ К ВЛАСТИ. ЭТО ЕЩЕ ОДИН СИГНАЛ ОБ ОПАСНОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПЕРЕМЕНЕ В РОССИИ: ПОЛНЫМ ХОДОМ ИДЕТ НЕ ПРОСТО РЕАБИЛИТАЦИЯ, А НАСТОЯЩИЙ РЕВАНШ СТАЛИНИСТОВ.
                Неразумно было бы отмахнуться от публикуемых в книге материалов. Они разнообразны по происхождению; некоторые раньше относились к числу строго секретных.
                К примеру, информационное письмо наркома госбезопасности СССР В.Меркулова, отправленное секретарю ЦК 31 октября 1944г. о политических настроениях и высказываниях писателей. Основано на поступивших в НКГБ доносах. В тексте фигурировали имена, известные всей стране.

Поэт Асеев Н.Н.:
             “Слава богу, что нет Маяковского. Он бы не вынес…Ничего, вместе с демобилизацией вернутся к жизни люди все видавшие. Эти люди принесут с собой новую меру вещей… Я не знаю, что это будет за время. Я только верю в то, что это будет время свободного стиха”.

Писатель Зощенко М.М.:
               “Я считаю, что советская литература сейчас представляет жалкое зрелище…Творчество должно быть свободным, у нас же - все по указке, по заданию, под давлением …Мне нужно переждать. Вскоре после войны литературная обстановка изменится… Пока же я ни в чем не изменюсь, буду стоять на своих позициях. Тем более потому, что читатель меня знает и любит”.

Писатель К.А.Федин:
               “Все разговоры о реализме в таком положении есть лицемерие или демагогия. Печальная судьба литературного реализма при всех видах диктатуры одинакова”.

Писатель Илья Эренбург:
               “Нам придают большое значение и за нами бдительно следят. Вряд ли сейчас возможна правдивая литература, она вся построена в стиле салютов, а правда - это кровь и слезы… Я - Эренбург, и мне позволено многое …Но и я не могу напечатать лучших своих стихов”.

Поэт Уткин И.П.:
               “Руководство идеологической областью жизни доверено людям не только не любящим мысли, но равнодушным к ней…Они хотели бы сделать из советской поэзии аракчеевское поселение, где всяк на одно лицо и шагает по команде…За мной стоит широкий читатель … думающий, а поэтому тоже опасный, конечно, с точки зрения партийного бюрократа… Все равно нас не исправишь. Они не могут как мы, а мы не хотим как они” (Иосиф Уткин погиб на фронте в ноябре 1944).

Писатель Чуковский К.И.:
                “…Всей душой желаю гибели Гитлера и крушения его бредовых идей. С падением нацистской деспотии мир демократии встанет лицом к лицу с советской деспотией. Будем ждать”.

                В своем заключении нарком НКГБ сообщал: “По полученным агентурным данным, чуждые советской идеологии произведения… нашли одобрение среди антисоветски настроенных студентов литературного института Союза писателей”.

                 Хотя я тогда был лишь школьником, но и до нашей группы эвакуированных ребят в Йошкар-Ола (в основном из семей ленинградских ученых) в 1944 году дошли отголоски этих настроений. Они отразились в нелегальном рукописном журнале, по поводу которого возникло дело в обкоме партии (см. мою статью - “Каскад”, 2012, №404)
                 Не сомневаясь в победе Красной армии, мы в разговорах и в журнале “Прометей” высказывали надежду, что освобожденные народы будут сами решать свою судьбу. О том, что уже предрешена советизация Восточной и центральной Европы мы, как и большинство “взрослых” интеллектуалов, ничего не знали. Тем более не могли предполагать, что СССР намерен взять под контроль Черноморские проливы и даже, как заявил Сталин на Потсдамской конференции, хочет установить протекторат СССР над бывшей итальянской колонией Ливией.
                  Наступление Красной армии развивалось успешно. Однако выявилось коренное противоречие между ожиданиями партийно-советских верхов и общества. Без учета этого противоречия невозможно понять дальнейший ход событий, но это замалчивают теперь лакировщики истории.
                 Мы не вправе забывать, что для Сталина и его окружения переход войны в победоносную стадию означал полное торжество их предвоенного курса и стратегии. Ничего, мол, реформировать и менять в основах строя. Став генералиссимусом, Сталин играл роль величайшего полководца всех времен. О его просчетах, ошибках, огромных людских потерях и страшной цене успехов даже не вспоминали.
                  С конца 1943 года обозначилась новая геополитическая роль СССР как одной из доминирующих держав в Европе и во всем мире. Сталинская модель управления, включая массовые репрессии, должна была стать образцом для завоеванных стран. Но такой курс с неизбежностью вел к еще большему зажиму внутри страны и к “холодной войне” с Западом.
                  Чего хотела основная масса советских людей, приносивших столько жертв? Они связывали с победой над фашизмом надежду на лучшую жизнь. Это значило, сбросить иго партбюрократии и снять страх репрессий, получить реальную свободу, иметь больше простора для личной хозяйственной инициативы. Вопреки нынешним казенным историкам, в тогдашнем общественном сознании не было вражды к Западу, тяги к имперским завоеваниям и колониальному господству.
                 В этих стремлениях и надеждах на свободу по существу были едины простые люди и интеллигенты.
                 Каков же был ответ власти на досадное для нее и даже устрашающее “брожение умов”?
                  Во-первых, были приняты меры, в какой-то степени адекватные общественным ожиданиям: не только по восстановлению разрушенной экономики, но и по оживлению общественно-политической и культурной жизни: перевыборы Советов, проведение съездов общественных организаций, открытие новых университетов и т.п. Все шло в сугубо официальном русле.
              Но главным направлением активности сталинской номенклатуры было ужесточение борьбы с вольномыслием, усиление тотального контроля над духовной жизнью общества.
                    Незадолго до отъезда в эмиграцию, мне в 1991 году удалось получить доступ в Москве к ранее засекреченным фондам Российского центра хранения и изучения документов новейшей истории. Не знаю, насколько доступны они теперь.
                В фонде Общего отдела ЦК КПСС я обнаружил дело 289 - стенограмму совещания, проведенного в ЦК ВКП(б) 25 февраля - 11 марта 1944 года, как там обозначено, “по вопросам философии”. Но ничего отвлеченного не говорилось; все сводилось к решению конкретных политических задач.
                В Кремле приняли по итогам совещания специальное постановление, что классическая немецкая философия (Кант, Гегель и др.) глубоко реакционная, что она по сути ничего не стоит по сравнению с русской философией (Герцен, Белинский). Этот смехотворный тезис сыграл зловещую роль: он дал толчок последующим идеологическим кампаниям борьбы с “низкопоклонством перед Западом”.
                 В делах 290-291 хранились стенограммы совещаний, проведенных в ЦК по вопросам истории 1-8 июня 1944 года. Там обозначался курс на официальное великодержавие и шовинизм, в частности, подводилась “научная” база под высказывания вождя о заслугах Ивана Грозного и его “прогрессивного войска опричников”.
                 Я позже узнал и о совещании “по еврейскому вопросу” с участием Сталина (подробнее - ниже). Но кое-что, отложившееся в моих архивных записях того периода указывало на растущее напряжение вокруг пресловутого “вопроса”.
                  Фонд 17, Управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б).
                  Год 1944, дело 246. Письма антифашистских комитетов, в том числе еврейского. В частности, об издании “Черной книги” о фашистских зверствах. О просьбе Еврейского антифашистского комитета о создании в Крыму автономной республики…
                  Год 1945, дело 317…”О непорядках в Еврейском антифашистском комитете”.
               Год 1946, дело 459. …”О националистических и религиозно-мистических тенденциях в советской еврейской литературе”.
                  И так далее.
                  Здесь остановимся, чтобы осмыслить значение фактов, которые могут выглядеть незначительными на фоне грандиозных потрясений. Но потянув за одно “звено”, вытаскиваем длинную цепь, опутавшую всех.
                 Об убийстве С.Михоэлса, о расправе над Еврейским антифашистским комитетом (ЕАК), о “деле врачей” написано столько, что, казалось бы, в главном оценки этих трагических событий отстоялись и должны совпадать. Оказывается, нет.
                 В 2008 году некто Сергей Кремлев публикует в Москве книгу “Зачем убили Сталина?” Концепция, если ее так можно назвать, следующая: после войны самую большую опасность представлял для советской власти еврейский национализм, ибо он проник на вершину власти. Репрессии, мол, справедливы: ЕАК и врачи были действительно виновны в тех преступлениях, за которые их арестовали.
                  В последующие годы эти инвективы подкреплялись “свежими” доводами. И вот что находим в последнем по времени издании “Сталин и космополиты”.
              
  “Ближе к концу войны члены ЕАК, особенно Михоэлс, принимают участие в конкретных судьбах еврейских беженцев, вырвавшихся из гетто или вернувшихся из эвакуации, а также в судьбе тех, кто был уволен, не принят в вуз и т.д. Эта работа не входила в задачи, стоящие перед комитетом, и фактически была нелегальной и антисоветской…Представитель еврейской буржуазно-националистической организации “Джойнт” обещал им (ЕАК) выделить крупные суммы на расселение евреев в Крыму”. (Предисловие, с.27).
                  Отсюда их вывод: “Вопрос стоял о верхушке советских евреев… Оказалось, что в партии (и не только в ней, но и в армии и т.д.) вызрела мощная политическая группировка, тесно спаянная между собой и имеющая далеко идущие планы, весьма отличающиеся от основного курса партии, да еще плотно связанная с Западом (естественно, не просто с приятелями, их связи контролировались, наверняка, западными спецслужбами)”.
             
 Сталина и Маленкова, говорится в книге, неправильно обвиняют в антисемитизме, ссылаясь на “дело врачей”. Ибо при “объективном анализе выясняется”: оно, мол, “…было реакцией советского правительства на продолжающиеся групповщину, кумовство и коррупцию еврейской общины”. (Там же, с.31-32).
               
   В общем, поставлена под сомнение реабилитация обвиняемых - членов ЕАК и арестованных по “делу врачей”. Обширные выдержки из их “признательных” показаний на следствии приводятся без комментариев о том, что к ним применялись пытки, и что приговоры по этим провокационным обвинениям отменены в законном порядке.
                Есть над чем задуматься. При изучении процесса реабилитации репрессированных в разные годы, создается впечатление, что верхушка Кремля, принимавшая решения по этим делам, всячески ограждала прямых виновников репрессий и как бы оставляла лазейки на будущее для сталинистских реваншистов.
               
 Председатель Военной коллегии Верховного суда СССР генерал-лейтенант юстиции Чепцов в 1952 году в ходе рассмотрения дела ЕАК пришел к выводу и лично доложил Г.Маленкову, что дело “рухнуло, обвинение несостоятельное, оправдательный приговор нужен”. Это отвечало его служебному долгу. Но узнав от Георгия Максимилиановича, что принятое ранее решение Политбюро о расстреле изменено не будет, судья отбросил колебания, вернулся на свое место и вынес заведомо незаконный смертный приговор 13 обвиняемым - без права на их защиту и апелляцию. Все без промедления были казнены. Несмотря на совершенное им преступление, Чепцов благополучно закончил жизнь в отставке (не понес уголовной ответственности за это и многие другие злодеяния также и Маленков).
               
   Непосредственными исполнителями прямого задания И.Сталина об убийстве С.Михоэлса в Минске 13 января 1948 года были, как известно из их опубликованных секретных донесений и других документов, полковники МГБ Шубняков и Лебедев, старший лейтенант Круглов. После смерти диктатора они были лишены наград (орденов Отечественной войны 1 степени) полученных за выполнение “спецзадания”. Но открытого суда над исполнителями теракта не было. Это и дает возможность нынешним сталинистам именовать Михоэлса просто “погибшим” - так, как будто до сих пор неизвестно, по какой причине и кто его убил.
              
   По “делу врачей” ответственным за т.н. расследование стал с июля 1951г. министр госбезопасности СССР С.Игнатьев. Как явствует из архивного документа - его объяснительной записки на имя Л.Берии, опубликованной впервые 22 августа 2011г. “Новой газетой” - именно Игнатьев ввел применение пыток по отношению к арестованным медикам, чтобы выбить из них признания во “вредительских действиях”, которых они не совершали. Мотивируя допущенные беззакония, министр ссылался на одно и то же - давление со стороны “товарища Сталина”, неизменно подчеркивая: “- Я выполнял указания”.
                
    О реабилитации кремлевских медиков сообщено было на первых полосах газет 4 апреля 1953 года (включая и то, что к ним применялись незаконные “меры физического воздействия”). Основного исполнителя “дела врачей” генерала М.Рюмина после тайного суда расстреляли. Игнатьев же без огласки был снят с должности министра МГБ и с поста секретаря ЦК КПСС. Он не только не понес судебной ответственности за исполнение преступных приказов - а также за отдачу таковых другим - но наоборот, вскоре продолжил свою номенклатурную карьеру. После падения Берии вокруг “дела врачей” вообще надолго сгустилась атмосфера тайны. (В конце 1950-х я случайно познакомился в Гродно с приезжим лектором Месяцевым, как потом выяснилось, одним из следователей, выбивавших признания из “врачей-отравителей”. Его сделали секретарем ЦК Комсомола, затем разъездным кремлевским выступающим).
             
    Список избежавших тогда заслуженного наказания длинный. Понятно, как это способствует появлению теперь злостных инсинуаций, наподобие тех, которыми изобилует книга “Сталин и космополиты”.
              
    Но мы встречаемся не только с заведомыми фальсификациями. Бывает, что и неточные акценты, расставленные в работах солидных ученых сбивают с толку читателей. В.Костырченко известен как глубокий исследователь проблемы государственного антисемитизма в СССР. Но то, что он пишет в работе “Крымский проект”: загадка американского участия” меня отчасти разочаровывает.
                
  Как известно, в феврале 1944 года руководители ЕАК направили записку на имя И.Сталина о создании так называемой Еврейской советской республики в Крыму. Поскольку было неясно, прочитал ли он ее, ЕАК направил аналогичную записку также и на имя В.Молотова. Утопическое предложение о заселении Крыма евреями, в виде компенсации за понесенные ими жертвы во время войны, было, по мнению В.Костырченко, неприемлемо для вождя. Летом этого же года он дал поручение Л.Кагановичу категорически заявить Михоэлсу об отклонении проекта. Им предлагалось забыть об этой идее. Вроде бы и для самого вождя на этом вопрос был закрыт.
                
  Правда, ЕАК еще целых два года “муссировал” свой проект. Но письмо залегло среди других архивных бумаг. Всплыло же оно только в 1948 году, после убийства С.Михоэлса и начавшихся арестов еврейской элиты.
                 
 Так ли все это было?
               
  Обратимся к тексту сохранившейся в архивах ЦК КПСС “Записки о Крыме”, направленной В.М.Молотову 21 февраля 1944г. и подписанной С.М.Михоэлсом, Шахно Эпштейном, Ициком Фефером.
                
  Прежде всего: “Крымский проект”, вопреки тому, что утверждают многие, не был ориентирован лишь на заселение евреями конкретной географической зоны. Вопрос ставился авторами по-другому: “…Мы бы считали целесообразным создание еврейской советской республики в одной из областей, где это по политическим соображениям возможно”. И еще раз: территория Крыма считается “одной из наиболее подходящих областей”.
                   Главная цель обращения заключалась, надо думать, в изменении самого подхода и в решении “проблемы государственно-правового положения еврейского народа”. Необходимость создания национального еврейского государства - пусть и в составе СССР - вот что составляло суть поданной в Кремль бумаги. Мимо внимания Сталина не могла пройти опасная сторона приведенных в обоснование этого аргументов.
               
    Лидеры ЕАК не строили иллюзий и не затушевывали реальное положение: “Во временно захваченных фашистами советских районах, надо полагать, истреблено не менее полутора миллионов евреев”. В Европе от фашистских жертв погибли 4 миллиона евреев. Они описали страшную трагедию, тогда как даже упоминать о Холокосте, тем более на территории СССР, категорически запрещалось.
               
     В “Записке” говорилось, что евреи храбро сражаются на фронте. Но для многих эвакуированных потеряло свое значение возвращение к разрушенным очагам: “…родные места превращены фашистами в массовое кладбище этих семей… которое оживить невозможно”.
             
    Сделана была ссылка на “факты антисемитизма”. Подчеркивалось, что опыт создания еврейской автономной области в Биробиджане “не дал должного эффекта”. Но, тем не менее, отмечалось в письме, он доказывает способность народа строить свою государственность.
           
    Новая республика необходима, писали они, не только для нормального экономического роста и развития еврейской советской культуры, но и “с целью полного уравнения положения еврейских масс среди братских народов…”
                
    Как понимать такое? Получалось, что “под солнцем сталинской конституции” в СССР не преодолено национальное неравенство. Видите ли, имеются “люди второго сорта”.
               
    В довершение авторы “Записки” объясняли, что работа ЕАК не была напрасной: идея создания своей республики “пользуется исключительной популярностью среди евреев Советского Союза”. Рассчитывая на понимание со стороны “лучших представителей братских народов”, они высказали уверенность, что им помогут и соплеменники из “всех стран мира”.
               
  Для Сталина все это должно было означать, что у него под носом демонстративно выдвинута программа буржуазного национализма, идущая вразрез с официальной доктриной ассимиляции. Хуже того: в момент, когда в преддверии победы начинается дележ и переделка европейских стран на советский лад, самозваная еврейская верхушка изобличает партию и правительство в неспособности решить национальный вопрос! И притом делается ставка на враждебный Запад.
                
   Когда именно сдано было на хранение крамольное письмо, при таком контексте - дело десятое. Диктатор, без сомнения, тщательно изучил его и сразу наметил план ограничений и ущемлений. Как далеко они заходили, можно только догадываться. Но первым конкретным мероприятием следует считать созванное в октябре 1944г. расширенное совещание ЦК ВКП(б), с приглашением первых секретарей республиканских ЦК и обкомов партии, руководителей оборонной промышленности, армии и госбезопасности. Там во вступительном слове Сталин высказался за “более осторожное” назначение евреев на руководящие должности.
           
    Вслед за тем совещанием партийные комитеты получили подписанное Г.Маленковым директивное письмо (“маленковский циркуляр”) с перечислением должностей, на которые нежелательно было назначение людей еврейской национальности.
                
  Из многих замеченных современниками отзвуков этой волны юдофобии упомяну об одном, особо выразительном. Через несколько месяцев после кремлевского инструктажа его непосредственный участник, председатель Центральной контрольной комиссии ЦК ВКП(б) М.Шкирятов имел беседу с Гиршем Смоляром, в прошлом членом польского коммунистического движения и одним из организаторов антифашистского подполья в Белоруссии.
             
  Ссылаясь на свои московские встречи с Ильей Эренбургом и письма, поступающие в ЕАК отовсюду, Смоляр спросил, почему не принимаются меры против антисемитизма. Шкирятов беспомощно развел руками: “- Что поделаешь? Когда товарищ Сталин говорит, что еврейские кадры не оправдали себя, то секретарю местного парткома дозволено сказать: “Бей жидов, спасай Россию!” (Мемуары Г.Смоляра цит. по: “Jewish Currents”, July-August 1975, р.12).
               
   Лозунги “черной сотни”, как показала и недавняя практика, провозглашаются и осуществляются в самых разнообразных формах.
              
   Они мелькают в титрах новостных сайтов, сквозят в скандальных российских телепередачах, оседают в мути квази-дискуссий. У микрофонов - “умники”, на площадях - шайки, все при одном и том же деле. Оппозиции практически не существует, но политические аресты и скорые на расправу суды продолжаются. Презумпция невиновности опять отброшена, как в сталинские времена.
               
  Идейное противостояние последнего времени не могло не захватить область киноискусства. Один из свежих примеров.
              
  В октябре 2012г. российское телевидение показало сериал, созданный по мотивам произведения В.Гроссмана “Жизнь и судьба” - как признано во всем мире, одного из главных романов ХХ века. В экранизации заняты талантливые актеры, есть яркие сцены; она привлекла внимание телезрителей.
              
  Насторожило то, что и киносценарист Э.Володарский (ныне покойный) и режиссер фильма С.Урсуляк в своих интервью накануне премьеры дали понять, что к первоисточнику - роману (да и к его автору) они испытывают весьма прохладное отношение. Одному из критиков это послужило поводом для вполне уместного вопроса: - Зачем же брали?
            
  Журналист Алена Солнцева (РИА Новости) приводит и сопоставляет поразительные высказывания авторов экранизации. Оказывается, сценарист отозвался о Гроссмане так: “Это действительно гнилой писатель. Писатель, не любящий страну, в которой он родился и жил”. Поэтому Володарский решил просто “выкинуть” те места, где его позиция не совпадала с позицией писателя. “Книга имеет уклон в защиту евреев, грань переходит…я это все постарался убрать”. (Из интервью того же Володарского еще подробности: что у него вообще-то мама русская, а сам он “верующий человек”. Но дело, конечно, не в религиозных предпочтениях).
              
  “Так - продолжает А.Солнцева - из сериала ушла тема Холокоста, бытового антисемитизма, концлагерей - немецких и советских, зато появились неожиданные разговоры военных начальников о том, что русским трудно пробиться из-за формального интернационализма, а на деле из-за негласного предпочтения “нацменов”…“Режиссер С.Урсуляк в своих высказываниях, как и в самом фильме предстает человеком, “по идеологической линии” согласным не столько с “гнилым” Гроссманом, сколько со своим сценаристом. Ему тоже претит страстная любовь к свободе. Он снял кино про войну, создав на материале романа совершенно новый сюжет, где, по мнению журналистки, сохранены лишь некоторые линии, часть персонажей, и полностью переписана основная коллизия.
                
   Мы знаем о трагедии великого произведения, изъятого в начале 1960-х у автора, вместе с пишущей машинкой, на которой он был отпечатан; отобранного у читателей СССР и всего мира, запрещенного, как рассчитывали советские вожди, на сотни лет. Он вышел в годы перестройки - но значит ли это, что запрет окончательно утратил силу?
                
   А.Солнцева отвечает так: “Дело не в том, что в сериале нет, допустим, Сталина, а в том, что сам сталинизм рассматривается с иной точки зрения. Это - зло, но зло необходимое, скрепляющее ось российской государственности…Имя Гроссмана стало главным в рекламной кампании фильма, но парадоксальным образом его авторы выступили как идеологи 1948 года, не запрещая, но переделывая автора”. (ria.ru/analytics/ 2012/ 12/10)
                
     С этой оценкой нельзя не согласиться.
              
       Само собою, было бы необъективно умалчивать о положительных отзывах на кинофильм немалого числа телезрителей, о рецензиях некоторых критиков, носивших, так сказать, компромиссный характер: здесь достоинства, там упущения.
                 
Фильму, как можно судить по опубликованным материалам, покровительствовал могущественный путинский фаворит Н.Михалков. Понятно, что без “присутствия” в этом проекте отца-патрона, его бездарная дочь вряд ли получила бы одну из главных ролей. Мелочь, конечно.
                
   Ближе к концу своей статьи я вдруг подумал, что оба они, сценарист и режиссер, сами как будто вышли оттуда, со страниц романа, к которому, как было сказано, опасались слишком приблизиться. Доводы в спорах иногда совпадают, поступки схожие. Только непонятно, к каким персонажам они тяготеют?
                
   Затем пришла мысль, что, быть может, я и сам - оттуда? (Не из сериала, понятно, где наверняка нас быть не могло). Перечитывая романный текст, то и дело встречаю знакомую атмосферу. Например, в рассуждениях Штрума по поводу заполнения им анкеты:
“Удивительно хорошо сказал бы об этом Мадьяров (один из его собеседников), так хорошо, что все думается, - не провокатор ли он?”
              
    Внимательный просмотр ленты дает мне основание согласиться с мнением российской телезрительницы Елены, дочери фронтовика, которая с “трепетом” ожидала появления фильма, и которой он “категорически не понравился”. Потому что абсолютно не передан дух романа: “Он можно сказать выхолощен”.
             
   И последнее. Все же - не побоюсь этого слова - кощунственно, что в противоречии с замыслом писателя, создатели сериала (оба евреи) не затронули тему Холокоста. Случайный просчет? Кто поверит?
               
   Верно, в то далекое время всем приказано было молчать; говорить решались только самые отчаянные, а за судьбу платили своими жизнями. Но почему не убоялись зрительских упреков нынешние? Ведь все стало явным. Скажут, их действия обусловлены вовсе не трусостью и конъюнктурой, а настоящим “советским патриотизмом”. Тем хуже, на мой взгляд.
                  
 Так или иначе, но перед нами попытка подыграть антисемитским стереотипам, попасть в тон настроениям вельможных сталинистов, толпящихся у трона. Непонятно, кто сможет им помешать. Вот самое тревожное.

               
 ПОВТОРЯЕТСЯ В КАКОМ-ТО СМЫСЛЕ ТО, ЧТО ПРОИСХОДИЛО НА МОЕЙ ПАМЯТИ БОЛЕЕ ПОЛУВЕКА НАЗАД.
                      НО ТРУДНО ПРЕДУГАДАТЬ, ЧЕМ ВСЕ КОНЧИТСЯ НА ЭТОТ РАЗ.

                                                                                © Б.Клейн 
НАЧАЛО                                                                                                   
                              ВОЗВРАТ

                                             Предыдущие публикации и об авторе - в Тематическом Указателе в разделах "История",                                                                                       "Литературоведение", "Биографические очерки