| |
|
ОЧЕРЕДНАЯ
МОДЕРНИЗАЦИЯ РОССИИ:
ЕСТЬ ЛИ
СОЦИАЛЬНЫЙ СУБЪЕКТ?
Размышления по поводу книги С.И.Романовского
“Нетерпение мысли или исторический потрет
радикальной русской интеллигенции”
Изд. Санкт-Петербургского университета, 2000
Знать, чтобы предвидеть
Огюст
Конт
Монография профессора
С.И.Романовского - заметное явление в обширном потоке публикаций по
проблемам российской интеллигенции. Столь пристальный интерес к этой
социальной группе обусловлен той сложной и крайне противоречивой ролью,
которую она играла и продолжает играть в отечественной истории. Книга
интересна острым, точным анализом феномена российской интеллигенции, и
глубоко личным отношением к проблеме автора исследования. Обсуждаемая
работа во многом полемична, и представляет собой значимый повод для
продолжения общественного дискурса.
В качестве предмета своего
исследования автор обозначил радикальную русскую интеллигенцию, ту
“часть русских интеллектуалов, которая стала чуть ли не
главным “баламутом” российской истории, именно она привлекает к себе
внимание… как социально значимая часть населения” (Романовский С.И.
Нетерпение мысли или исторический потрет радикальной русской
интеллигенции. Изд. Санкт-Петербургского университета, 2000. С.60).
Однако проблематика книги
объективно шире сформулированной темы и затрагивает судьбы практически
всех групп отечественной интеллигенции. Одни из них “историю творили” и
подхлестывали, другие безуспешно пытались предотвратить очередную
русскую Смуту, третьих - против их воли, засасывал водоворот событий,
четвертые, в основном творческая интеллигенция, кто вынужденно, кто
добровольно, вверили “свой дар большевистской охранительной
системе…предпочтя таланту жизнь” (Романовский С.И. Там же. С.293).
Если попытаться обобщить
приведенные в книге многочисленные суждения авторитетных авторов о
социокультурной природе интеллигенции, то ее наиболее общими,
исторически-устойчивыми признаками, выделяющими из остальной массы
населения, и характерными для всего периода существования интеллигенции
является образование, интеллект и профессиональные занятия умственным
трудом: “сословие интеллектуалов” (Л.Аннинский), “самосознающий
народ” (И.Аксаков), “образованный класс” (Д.Штурман), “очень тонкий и
очень хрупкий культурный слой” (Н.Бердяев), “междусословная культурная
среда” (П.Милюков), т.е. - “образованная, мыслящая часть российского
общества”. Этим определением и намерен пользоваться автор настоящего
текста.
1. Интеллигенция и
будущее России
Острая современность
проблемы российской интеллигенции обусловлена рядом факторов.
Во-первых,
еще в 70-80 г.г. прошлого века стало очевидно: высокоразвитым странам
лидирующие позиции обеспечивает “экономика знания”: наукоемкое
производство, массовое использование научных достижений и основанных на
них высоких технологий. Отсюда – значимость социального самочувствия
носителей интеллекта для благополучия всего общества.
Во-вторых,
российские реформы последнего десятилетия, вопреки тенденциям,
характерным для высокоразвитых стран, превратили интеллигенцию в одну из
наиболее экономически и социально дискриминируемых групп населения. Это
вызвало очередную волну иммиграции. Согласно существующим оценкам, за
последние годы страну покинули порядка 130 тыс. кандидатов и 20 тыс.
докторов наук. Россия теряет свой интеллект, так и не научившись ценить
его носителей.
В-третьих,
Россия стоит перед необходимостью очередной модернизации. Но какая
модернизация может быть “вменена” сверху и “востребована” снизу?
Предшествующие попытки модернизаций, периодически предпринимавшиеся на
протяжении трехсот лет, носили, по преимуществу,
авторитарно-мобилизационный характер. Однако история убедительно
свидетельствует: все они имели неустранимо-ограниченный характер. Спустя
исторически-непродолжительный период реформы неизбежно выдыхались и
свертывались. Реформаторам ни разу не удалось запустить
непрерывный, самоподдерживающийся процесс экономической и
технико-технологической динамики, обладающий органичной,
внутренне-присущей мотивацией и необходимой исторической устойчивостью.
Одну из наиболее значимых причин авторы статьи видят в том, что
достижения реформ присваивали преимущественно правящие элиты
России-СССР, перекладывая тяготы и издержки на внеэлитные слои
населения.
Неустранимую
ограниченность авторитарно-мобилизационной модернизации особенно
наглядно продемонстрировала сталинская индустриализация. Темпы,
масштабы, жестокость, число жертв и результаты индустриализации
соразмерны реформам Петра I. Известна оценка
Черчилля: “Сталин принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой”. Но
едва минуло два десятилетия по смерти диктатора и в экономике возникло
то, что позднее получило название… “застой”.
Смена типов развития -
переход от мобилизационных методов к инновационным - ключевая проблема
современной российской истории. Успех или неудача в ее
решении во многом определит будущее страны. “Реформы” 1991-2000 гг.
отбросили Россию в число стран третьего мира. Сокращение разрыва от
ведущих экономически - развитых стран, требует максимального
использования всех интеллектуальных сил нации и ответственной политики с
позиций национальных интересов. Суть этой политики - “в
самоизменении общества и принятии… иного типа социокультурного развития”
(Пантин И.К. Россия: окончание исторического цикла? Pro
et Contra, т.4, № 3, “Три века отечественных реформ”,
М., 1999, с.123). В действительности же
происходит нечто противоположное. “Постсоветский режим быстро выродился
в авторитаризм… олигархический, корпоративный, блокировавший в силу
принятой неэффективной экономической экспортно-сырьевой модели
национальное развитие (Хорос В.Г. Рецензия на книгу Д.Е.Фурмана “Наши
десять лет: Политический процесс в России с 1991 по 2001”. М.,СПБ:
Летний сад// Pro et Contra.Т.7, № 2, 2002. С.
196).
Отсюда неизбежно возникает
вопрос: кто, какие социальные слои современной России способны
реализовать ответственную, долгосрочную политику в интересах
национального развития? Есть ли в России социальный субъект
инновационно-демократической модернизации? Вопрос остается открытым
по существу.
Предельно коррумпированная
бюрократия - крайне сомнительный инструмент проведения демократических
реформ. Продажность государственного аппарата и национальные интересы
России - несовместимы.
Российские предприниматели
(в массе своей номенклатурного происхождения - С.М.) за немногим
исключением зарекомендовали себя люмпен-буржуазией - социально
“безответственными, не обладающими стратегическим мышлением, не
способными даже осознать свои собственные долгосрочные интересы. Они
не в состоянии стать социальным субъектом серьезных преобразований”
(Красильщиков В.А. Россия и мировые модернизации. Pro
et Contra. Т.4,
№ 3, “Три века
отечественных реформ”, М., 1999. С. 102).
Вывезя из России не менее двухсот миллиардов украденных у народа
долларов, нувориши убедительно продемонстрировали: свое будущее они
видят без России и вне России.
Нет оснований надеяться и
на внеэлитные слои. “Население, в большинстве затронутое бедностью и
бедствиями, в социальном отношении слабо стратифицированное… не в
состоянии самостоятельно представлять себя, защищать свои интересы от
собственного имени. Его решающее влияние на политические процессы
выражается в поддержке идеи “сильной” власти, которая стояла бы над
обществом и играла роль его попечителя” (Пантин И.К. Россия:
окончание исторического цикла? . Pro et Contra.
Т.4, № 3, “Три века отечественных реформ”, М., 1999. С. 123).
Подобные соображения дают
основание утверждать, что “в безгражданском обществе нет субъектов
перехода к новому состоянию”. (Дахин В. Эволюция и революция в
российском кризисе. Pro et Contra, т.4, №
3, “Три века отечественных реформ”, М., 1999, с. 140).
Решающим условием
устойчивого развития, как известно, является целенаправленное
формирование массового среднего слоя на основе рассредоточения
собственности. Однако эти процессы, в силу очевидных причин, жестко
блокируются правящими группами современной России. И потому в
необходимых масштабах не происходит ни того, ни другого. Отсюда лозунг
Владимира Путина о необходимости дебюрократизации экономики.
Ельцинский режим, стремясь
создать собственную социальную базу, проводил политику форсированного
обогащения узких элитных кланов (приятельский капитализм),
буквально раздавая им национальное достояние России. Это стало одним из
мощнейших препятствий на пути формирования массового среднего класса. (В
данном контексте уместно заметить: прецедент “Гусинского-Березовского”
наглядно продемонстрировал, какие проблемы себе и России создает власть,
“выращивая” в качестве своей социальной опоры олигархов, а не массовый
средний класс).
Вышеизложенное
свидетельствует, сколь велики трудности и сомнения относительно
возможности перехода России на инновационный тип развития. Тем более
необходимо ясно осознать: очередная модернизация России в принципе
неосуществима без активного участия в общественно-политических
преобразованиях образованного слоя общества, интеллигенции - носителя
национального интеллекта.
2. Экскурс в историю
Роль интеллигенции в
истории России привлекает к себе внимание уже более века. Так
Ульянов-Ленин не без оснований утверждал: выработать и внести в
пролетарскую среду революционное сознание может только революционная
интеллигенция. На растущую роль интеллигенции, которой в век
электричества, во многом, предстояло заместить пролетариат, в начале ХХ
столетия указывал Плеханов. Таково мнение лидеров
радикально-революционного крыла интеллигенции.
С образованным сословием
связывали свои надежд и представители либерально-демократической
интеллигенции: Бердяев, Струве, Франк, Изгоев, Кистяковский. Обосновывая
необходимость перехода от феодально-монархического правления к
правовому, конституционному государству, интеллектуалы искали тот
социальный субъект, который сможет осуществить столь необходимый
исторический переход. Развернутую аргументацию по этому поводу приводит
Изгоев. “Неортодоксальные марксисты не делали себе кумира из
пролетариата, а искали те социальные силы, которые способны были…
перевести Россию в разряд правовых государств… В этих поисках
неортодоксальные марксисты пришли к интеллигенции”. (А.С.Изгоев.
Интеллигенция и “вехи”.// Русское общество и революция. М,.1910. С.7).
Русская буржуазия
признавалась ими слабым и малокультурным слоем; дворянство справедливо
рассматривалось как реакционный и разлагающийся класс. И потому “опорой
конституционного строя”, “силой для конституционной реформы”, могла быть
“только интеллигенция, лица свободных профессий, педагоги, так
называемый “третий элемент”, земский и городской, всякого рода
технические работники, близко стоящие к населению”. (Там же. С.8)
Вместе с тем, сам же
Изгоев полагал, что русская интеллигенция начала ХХ века не была готова
к выполнению своей исторической миссии. Интеллигенции было необходимо
“переродиться”. “Из антигосударственной, антипатриотической -
интеллигенция должна стать творческой, созидательно-государственной…
силой, не теряя в то же время своего духа, не оскверняясь холопством, в
котором морально и умственно погибло наше нынешнее служебное сословие.
Из антирелигиозной, фантастически атеистичной - интеллигенция должна
превратиться в группу людей действительно культурных… Из
духовно-высокомерной и нетерпимой, она должна сделаться истинно
гуманной, отвергающей всякий террор, как физический, так и моральный. Из
замкнутой в себе узкой группы теоретиков-фантазеров, интеллигенция
должна превратиться в широкое,
открытое, национальное общество умственно развитых людей.” (Там
же. С. 10-11). Однако дальнейший ход российской истории показал: этим
надеждам суждено было сбыться лишь в части массовости.
Не заблуждаясь
относительно масштабности и трудности задачи, Изгоев писал: “Скажут,
поставленная задача не разрешима, что она утопична. На это могу дать
только один ответ: разрешение его необходимо. Если не удастся создать в
России государственную интеллигенцию сознательными усилиями, она в ней
народится как результат целого ряда катастроф, если только за это время
не погибнет и не расчленится само государство. Пока мы живы, наша
задача предупреждать эти катастрофы и готовить людей, способных к
творческой работе” (Там же. С.11). Последняя фраза и сегодня
звучит как программа для социогуманитарной интеллигенции России.
Приведенные отрывки
отчетливо свидетельствуют: авторы “Вех” “ясно видят огромную роль,
предстоящую русской интеллигенции, и сознают, как много надо сделать,
чтобы она стала достойна этой роли” (Там же. С.9).
3. Почему массы
поддержали общественно-политический проект радикально-революционной
интеллигенции?
Парадоксальная российская
история одновременно подтвердила и опровергла предвидение авторов “Вех”.
Действительно, русская радикально-революционная интеллигенция сыграла
огромную роль в отечественной истории ХХ века. Тем не менее, Россия не
стала ни конституционно-правовым, ни демократическим государством. Более
того, столетие прошло под знаком диктатуры партийно-коммунистической
бюрократии, в определенном смысле вернувшей страну в ее историческое
прошлое: к наиболее жестоким, по существу средневековым формам
правления. Кроме утопического идеала жизнеустройства, в качестве
общественно-политического проекта, эта публика ничего не смогла
предложить народу России. Но народу, почти на целый век, и того
оказалось довольно.
Известно: если что-то
происходит, следовательно, для этого были достаточные основания.
И потому для целей социокультурного анализа принципиально важно понять:
каковы были основания победы большевизма? Является ли он изолированным
феноменом, выпадающим из общего хода российской истории? Или же
большевизм представляет собой ее закономерный этап? Почему наиболее
массовую поддержку получил общественно-политический проект именно
радикально-революционного крыла интеллигенции, тем более что он был не
единственный? Свой проект общественно-государственного устройства
предлагала населению России и либерально-демократическая интеллигенции -
кадеты. Тем не менее, в ходе ожесточенной борьбы, русское крестьянство,
одетое в солдатские шинели, штыками утвердило именно этот,
большевистский утопический проект будущего России.
Именно он, сфабрикованный
из звонких популистских лозунгов-обещаний, заведомо не рассчитанных на
практическую реализацию, оказался востребован многомиллионной массой
носителей архаичного общественного сознания, созвучен его надеждам,
мифологемам, представлениям о справедливой жизни, “коллективному
бессознательному”.
Идеологемы большевизма
были восприняты не только традиционалистской массой населения, но и
частью интеллигенции. Причина в том, что идея мировой революции была
осмыслена в том же мифологическом ряду, что и мессианская идея “Москва -
третий Рим”, несущая народам мира конечные истины добра, справедливости,
вселенского единения (Дискин И.Е. Российская модель социальной
трансформации. “Pro et Contra”, 1999, т.
4, № 3. С.9).
Мотивы массовой поддержки
радикально-революционного проекта - идеала жизнеустройства -
выразительно иллюстрирует и центральный лозунг аграрной программы
большевиков: “Земля - крестьянам”. Как известно, большевики использовали
этот лозунг эсеров лишь в качестве временного тактического приема.
Коллективизация наглядно продемонстрировала: он не предназначался для
практического воплощения в жизнь в качестве долгосрочной стратегии.
Единоличное, частнособственническое крестьянское хозяйство было
абсолютно несовместимо с диктатурой партийно-коммунистической
бюрократии. Оно непрерывно и в огромных масштабах воспроизводило
буржуазно-капиталистические отношения и независимого от бюрократии
собственника, и потому было обречено.
Тем не менее, в
крестьянской России именно этот, цинично использованный лозунг, привлек
беднейшее крестьянство на сторону большевиков, что во многом решило
исход гражданской войны. История не оправдала и не могла оправдать
надежд русского крестьянства. Но откуда неграмотному мужику было знать,
что еще в 1916г. перепись зафиксировала: “ 70% земельных угодий
(исключая леса), принадлежало некапиталистическим собственникам. Поэтому
позже, после радикальной экспроприации собственности у помещиков и
богатого крестьянства, и нового раздела пахотных земель (1917-1920 гг.)
у крестьян наступило сильнейшее разочарование, так как прирост земельных
угодий составил не более 2/3 га на человека”. (И.А.Ильин. “Сущность и
своеобразие русской культуры”. В сб. самосознание России. Философские
рефлексии. Вып.2, М.,2000. С.197). То, чего не знали неграмотные
крестьяне, не могли не знать те, кто проектировал “коммунистическую
казарму”. Но когда большевиков беспокоила необходимость выполнения
собственных обещаний?
Глубокие суждения о
природе социокультурного генотипа русского народа можно найти у одного
из видных деятелей отечественного либерализма К.Д.Кавелина. Указывая на
органическое единство самодержавия и народа-крестьянина, он писал: “Царь
есть единственный и самый верный оплот крестьянства против
аристократических и мещанских конституций; он и в будущем
лучшая гарантия против возникновения всяких привилегированных правящих
классов. И нет сомнения, что всею массою своей, дружно и уверенно Россия
может идти только за самодержавным, т.е. свободным (не
подконтрольным никому - С.М.) царем, не зависящим ни от бояр, ни от
плутократии. Сама история заставляет нас создать новый, небывалый
своеобразный политический строй, для которого не подыщешь другого
названия, как - самодержавная республика” (Кавелин К.Д. Наш
умственный строй: Статьи по философии русской истории и культуры. М.,
1989. С.436).
И здесь же, ссылаясь на
формулу Ю.Ф.Самарина: “В идеале русском
представляется самодержавная власть, вдохновляемая и направляемая
народным мнением”, Кавелин пишет: “Тут выражено органическое
единство власти и народа, а так как народ, без сомнения, по самому
существу своему самодержавен, то единая с ним власть…
должна быть самодержавной” (Там же. С.439). Отечественная
история ХХ века наглядно подтвердила правоту этих слов: в октябре 1917г.
возникло “коммунистическое самодержавие”. Таково национальное
качество мышления, характерное для основной массы населения России.
Извечна надежда на очередного “барина”, поскольку сами, своими
солидарными действиями россияне и до сих пор не научились защищать свои
насущные интересы. Массовая нищета о том свидетельствует. Однако кто
может и должен помочь соотечественникам овладеть политической культурой
демократии, если не ученые обществоведы: историки, социологи, юристы,
политологи?
Не будет лишним
прислушаться к мнению и такого знатока русского народного характера, как
Лев Толстой. В его записной книжке есть запись, датированная
августом 1865г. “Всемирно-народная задача России (никак не меньше –
С.М.) состоит в том, чтобы ввести в мир идею общественного устройства
без поземельной собственности… Русский народ отрицает собственность…
независимую от труда и… собственность поземельную. Это… факт,
выразившийся в общинах крестьян, в общинах казаков… Эта идея имеет
будущность. Русская революция не будет против царя и
деспотизма,
а против поземельной собственности…
Самодержавие не мешает, а способствует этому порядку вещей. (Толстой
Л.Н. Собр. соч. в 22-х т. М., 1985. Т.21 С.259-260). Как видим, “зеркало
русской революции” вполне объективно отразило характер предстоящей
Смуты.
Отсюда очевидно: народ
массово не признающий права частной собственности, в т.ч. на
землю (поземельная собственность); культуре, сознанию которого чуждо
понимание ценности и уважение к частной собственности,
этот народ, по самой своей сути не мог быть носителем правосознания и
демократии. Ценности либерально-демократического идеала, буржуазного
правового государства, предлагавшиеся авторами “Вех”, были для него
неприемлемы.
Причины этого известны -
“от трудов праведных, не наживешь палат каменных”. Основная масса
продукта, производимого народным трудом, веками отчуждалось государством
и правящим классом России, даже тогда, когда это не вынуждалось
потребностями обороны. А когда крестьянину становилось невмоготу,
необозримые пространства России позволяли массово, сотням тысяч, бежать:
на Дон, за Урал, в Сибирь, к “Опоньскому морю”. И русский крестьянин это
знал. А там земля ничья, божья, и ее хозяин тот, кто на ней работает.
Истощилось поле, крестьянин землю бросал (да и кому продашь?) и уходил
дальше, распахивал новое. Пространство было спасением. Но оно же и
разъединяло, препятствуя объединению и организации. К тому же риск
побега всегда был меньше риска открытого столкновения с царской властью.
4. Насилие
преобладающего невежества
В свете отечественного
опыта ХХ века аграрный социализм русского крестьянства наивен. Но он не
вызывает недоумения, если принять во внимание фундаментальный факт
социокультурной динамики: в предреволюционную пору абсолютно неграмотны
были семьдесят процентов населения России (Б. Миронов.
Социальная история России периода империи /начало XVIII
– начало XX в./: Генезис личности,
демократической семьи, гражданского общества и правового государства.
СПб.: Дмитрий Булавин, 1999, т. 1, с.264-266). Для сравнения -
обязательное школьное образование в Швеции было введено в 1842 г. (Школа
в Швеции. Издание шведского Института, август 1997).
По мнению специалистов,
многое в истории России было обусловлено колонизацией огромных
территорий, следствием чего явилась недостаточная интенсивность
процессов урбанизации - формирования городов, как административных и
промышленных центров, центров массового образования и интеллектуального
развития; низкая концентрация образованных групп населения.
К концу царствования
Екатерины П из каждых ста человек населения империи, лишь шестеро жили в
городах (Эйдельман Н.Я. Грань веков // В борьбе за власть. М., “Мысль”,
1988. С.289).
Есть основания полагать:
это одно из проявлений диалектического закона перехода количества
(образованных) в качество (мышления). “Количество” накапливалось
слишком медленно. К тому же, именно в городах, на основе трудовой
специализации населения, формируются группы, занятые умственным трудом
профессионально. В то время, как крестьянин поневоле универсал
физического труда. Едва ли не единственное исключение - деревенский
кузнец и священник, часто едва грамотный. В конечном счете, все это вело
к интеллектуальной отсталости России.
Способность общественного
сознания России к рационально-критическому осмыслению действительности и
сегодня, век спустя, в пору всеобщей грамотности, оставляет желать
лучшего. (Создание “из ничего”, всего за полгода, очередной партии
власти “Единая Россия” – выразительное тому свидетельство). Что же
говорить о качестве мышления десятков миллионов
безграмотных мужиков. Зато возможности манипулирования таким массовым
“сознанием”, используя политический обман, демагогию, циничные обещания,
социальную мифологию - безграничны. И “профессиональные революционеры”
проделали это вполне профессионально. Не даром среди настольных книг
Ильича было дореволюционное издание “Психологии толп” Густава Лебона, ни
разу затем не переизданное при коммунистическом режиме.
В упомянутой работе
Б.Миронова приводятся также данные, согласно которым в начале ХХ века
лишь “три-четыре процента населения России имели навык регулярного
чтения”. Отсюда видно: потенциал поддержки
либерально-демократического проекта жизнеустройства России был крайне
незначителен. Носителей ценностей демократического правового
государства, как показали дальнейшие события, было и того меньше. Они
были столь немногочисленны, что одно это обрекало их на поражение
в случае вооруженного столкновения. И провоцируя гражданский конфликт,
провозглашая лозунг “о перерастании империалистической войны в
гражданскую”, Ленин отчетливо это понимал.
Учитывая глубочайший
социокультурный раскол нации, общественно-политический проект (идеал),
предлагавшийся либерально-демократической интеллигенцией, закономерно
оказался чужд массовому сознанию России,
поскольку сами “образованные и культурные слои оказались чужды народу”
(Бердяев Н.И. Философия свободы: Истоки и смысл русского коммунизма. -
М.,1997.С.252).
На массовую поддержку
радикально-революционных лозунгов указывает и В.И.Вернадский. В своем
дневнике от 12 ноября 1917г. он пишет: “Большевистское движение
несомненно имеет корни в населении - в черни, в толпе. Она не верит
интеллигенции” (Вернадский В.И. Дневники (1917-1922). Киев. 1994. С.38).
Таким образом, “наличный культурный материал как ресурс буржуазных
преобразований” (Федотова В.Г. Рецензия на книгу А.С.Ахиезера,
А.П.Давыдова, М.А.Шуровского, И.Г.Яковенко, Е.Н.Яркова “Социокультурные
основания и смысл большевизма. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2002 //
Pro et contra “Россия в мировой экономике”. Том
7, № 2, М., 2002. С.209) объективно был ничтожен.
В самом начале ХХ века
пророчески прозвучало предостережение Михаила Гершензона, участника
знаменитого сборника статей о русской интеллигенции “Вехи”. Народ
“ненавидит нас страстно, вероятно с бессознательным мистическим
ужасом… Каковы мы есть, нам не только мечтать о слиянии с народом, -
бояться его мы должны пуще всех казней власти и благословлять эту
власть, которая одна своими штыками и тюрьмами еще ограждает нас от
ярости народной” (М.О.Гершензон. “Творческое самосознание”. Сб. “Вехи”,
изд. “Новости”, М. 1990). Горькое предвидение. К великому сожалению,
демократическая интеллигенция России проиграла (и до сих пор
проигрывает) государственной бюрократии историческое состязание за умы
соотечественников, не сумев вырастить и воспитать сколько-нибудь
массовый слой Граждан - носителей политической культуры демократии.
И потому извечный удел интеллектуалов в России - “горе от ума”.
В результате гражданского
конфликта приверженцы либерально-демократического, буржуазного проекта
жизнеустройства были истреблены либо из страны изгнаны. “Русский
культурный слой оказался над бездной, раздавленный двумя основными
силами - самодержавной монархией сверху и темной массой крестьянства
снизу” (Бердяев Н.И. Философия свободы: Истоки и смысл русского
коммунизма. М.,1997. С.252). В России, в очередной раз, утвердилось
“насилие преобладающего невежества” (Толстой Л.Н.Собр.соч. в 20
томах. Т.17. М., 1965. С.215).
К мнению классиков
присоединяются и современные исследователи. Не смотря на интенсивный
промышленный рост конца XIX - начала XX
веков, Россия “в целом оставалась традиционным обществом с очень сильным
архаическим началом. Первая мировая война, обострившиеся социальные
противоречия активизировали архаические пласты российского общества, с
доверием воспринявшие перспективу земного рая.
Антигосударственнические, анархические формы народной культуры
отозвались (срезонировали - С.М.) на антигосударственную позицию
большевизма периода завоевания им власти” (Федотова В.Г. Рецензия на
книгу А.С.Ахиезера, А.П.Давыдова, М.А.Шуровского, И.Г.Яковенко,
Е.Н.Яркова “Социокультурные основания и смысл большевизма. Новосибирск:
Сибирский хронограф, 2002 // Pro et contra,
“Россия в мировой экономике”. Том 7, № 2, М., 2002. С.209).
Вышеизложенное
свидетельствует: у либерально-демократического проекта переустройства
России в начале ХХ века практически не было шансов. При этом наиболее
фундаментальной причиной, обусловившей массовую поддержку именно
радикально-революционному проекту-идеалу жизнеустройства, была
архаическая культура основной массы населения России. Стержнем этой
культуры является инверсия - простейший способ массового, неразвитого,
примитивного мышления, при котором в критических ситуациях общественное
сознание мечется в поисках выхода из одной крайности в другую,
неспособное выработать комплексное синтетическое решение, адекватное
сложности возникших проблем. События 1917-1922 г.г. характерный тому
пример. Общество, правящий класс, образованные группы, народ России - не
нашли иного способа разрешения общественных противоречий, кроме
гражданской бойни.
Причины, по которым в
России в начале ХХ века абсолютно доминировал
патриархально-патерналистский тип сознания, общеизвестны. Россия не
знала национальных аналогов тех важнейших социокультурных феноменов,
которые сформировали западно-европейскую цивилизацию в ее современном
виде: Возрождение, Реформация, Просвещение. В итоге, колоссальная - на
столетия - отсталость в развитии массового образования, в
интеллектуализации России (А.Ахиезер, М.Рац). Достаточно сопоставить
даты учреждения европейских и российского университетов. Университет
Болоньи основан в XII веке; Оксфорд – в
XII веке; Сорбонна в XIII веке.
Магистры Парижского университета уже в 1255 г. были обязаны в своих
лекциях комментировать “Метафизику” Аристотеля. Университету шведского
г.Упсала – более 500 лет. Первый университет в России, как известно, был
учрежден в 1755 г. – XYIII век. Опоздание в
осознании потребности для целей развития страны массового
образования – в пять веков, целая историческая эпоха.
Весьма показательно: в
книге В.О.Ключевского “Сказания иностранцев о Московском государстве”
среди двенадцати разделов, описывающих различные стороны жизни
московской Руси XY-XYII
веков, образование не упоминается - нет свидетельств. Зато есть
свидетельства прямо противоположного свойства. Посол Англии в Москве
Дж.Флетчер (ХYI век) в одном из своих писем
отмечает: “цари … не дозволяют подданным выезжать из отечества, боясь
просвещения, к коему россияне весьма способны, имея много ума
природного” (Карамзин Н.М. История государства российского. Т.3 М.,
1983. С146).
В Московском государстве ХVI
века “по всем свидетельствам на 1000 москвитян едва один умел читать”
(Валишевский К. Первые Романовы. М., СП “ИКПА”, 1989. С.410).
Образовательная
бессословная школа появляется в России лишь при Екатерине П. “К концу ее
царствования по всей стране было около 316 народных училищ, где получали
общее образование более 17 тыс. детей” (П.П.Черкасов. Уроки великой
Екатерины. Русский исторический журнал. Т 1, 1998г., № 1. С.185). Однако
на 36 млн. населения тогдашней России это менее 0.05%. И потому прав
Н.Бердяев: “Западное просвещение XYIII в. в
верхних слоях русского общества, было чуждо русскому народу” (Бердяев
Н.А. Философия свободы: Истоки и смысл русского коммунизма. М.,1997.
С.250). “Уровень научного образования в ХУШ веке был очень низок.
Образование народа считалось вредным и опасным. То же самое думал
Победоносцев в конце Х1Х века и в начале ХХ века” (Н.А. Бердяев. Русская
идея. Вопросы философии, № 1, 1990. С.85).
На принципиальную важность
просвещения, творческой мысли для исторического процесса указывал
русский историк ХIХ, профессор Казанского
университета А.Ф.Щапов. По его мнению “вся история России есть по сути
процесс искуственного торможения “умственного развития” общества на
“научно-рациональной основе”. Щапов также полагал, что русскому
народному мышлению свойственно реальное, а не гуманистическое
направление. (Романовский С.И. Там же. С.32)
Выразительный пример
указанного торможения - образовательная политика Николая I.
“Император к образованию относился двойственно… Университеты считал
рассадниками вольнодумства… Он запретил прием в университеты лиц из
низших слоев общества, выхолостил учебные программы, установил за всеми
университетами… полицейский надзор и запретил ученым свободный выезд за
границу. (Как видим: стремление сделать интеллектуалов “невыездными” -
давняя традиция российских властей - С.М.). В итоге в 1850 г. в пяти
российских университетах обучалось всего 3.018 студентов. Зато военные
учебные заведения были милы сердцу императора. При нем были открыты 11
новых кадетских корпусов и три полувоенных института. (Романовский С.И.
Там же. С.145).
“В 1850 г. министр
народного просвещения, кн. Ширинский-Шахматов, совсем запретил
преподавание философии в университетах… Он считал более
безопасными естественные науки (Н.А. Бердяев. Русская идея.
Вопросы философии, № 1, 1990. С.93). Таким образом, опасения
социогуманитарного знания в России исторически традиционны. И потому,
вполне закономерно, что и по сию пору “люди образованные считаются в
нашем обществе париями” (Никитенко А.В. Дневник. Т.1. С.41).
К 1913г. общая численность
интеллектуального слоя России составляла не более 3 млн. человек. В том
числе до 300 тыс. учителей и преподавателей, до 50 тыс. ИТР (из них
около 10 тыс. инженеров), 80-90 тыс. медиков (в т.ч. до 25 тыс. врачей),
около 20 тыс. ученых и преподавателей вузов, 60 тыс. кадровых офицеров и
военных чиновников, 200 тыс. духовенства. Совокупная доля всего этого
слоя в составе населения - примерно 2.2% населения. Если учесть, что
дворяне среди населения составляли 1.5%, то следует согласиться:
“важной особенностью интеллектуального слоя старой России был его
“дворянский” характер” (Волков С.В.Интеллектуальный слой в
советском обществе. Русский исторический журнал. Т. П, 1999, №
1.С.20-22). Все это дает веские основания для оценки России в качестве
“деспотического государства, которое держит в руках темный народ, не
просвещая его” (Бердяев Н.А. Философия свободы: Истоки и смысл
русского коммунизма. - М., 1997. С.263).
Ничтожный уровень развития
национального образования - следствие как объективных обстоятельств
русской истории, так и многовековой сознательной политики правящих
элит Российской империи, проводимой ими в корыстно-корпоративных
интересах. Преднамеренно ограничивая интеллектуальное и нравственное
развитие народной массы, “верхи” “сохраняли” народ в состоянии
патриархального невежества (“подмораживали Россию”), исходя из удобства
управления-манипулирования им. В итоге, к началу ХХ века, в России
десятки миллионов человек были элементарно неграмотны. “Россия
поплатилась за вековое пренебрежение к поднятию культурной планки
общества”, поскольку “традиционно было принято считать, что грамотность
расшатывает устои государства” (Романовский С.И. Там же. С.214). Но
оказалось: сознание невежественных масс, столетиями манипулируемое
властями “сверху”, столь же удобно и для манипуляций “снизу”,
революционными радикал-экстремистами.
В октябре 1917г. история в
очередной раз продемонстрировала: ее законы неотвратимы. За ошибки
прадедов она сполна взыскала с правнуков.
5. Образованщина?
При коммунистическом
режиме положение интеллигенции изменилось коренным образом. Подавление,
устрашение, политическая и экономическая дискриминация русской
дореволюционной интеллигенции сочетались с заигрыванием и подкупом. В
тоже время, укрепление новой власти требовало в кратчайшие сроки
восстановить и умножить военно-промышленный потенциал страны, воспитать
необходимые инженерно-технические и административные кадры. Для этого
пришлось спешно создавать систему массового образования. Не приходится
заблуждаться: важнейшим качеством образованного слоя новые правители
считали политическую благонадежность и преданность советской власти.
Автор монографии приводит циничные проектировки Н.Бухарина: “Нам
необходимо, чтобы кадры интеллигенции были натренированы идеологически
на определенный манер. Да, мы будем штамповать интеллигентов, будем
вырабатывать их как на фабрике”. (Журнал “Огонек”. 1990. № 50. С.18).
И “штамповка” началась.
“За довоенный период было подготовлено 1.208 тыс. человек с высшим
образованием… за войну 302 тыс. … за послевоенный период до 1970г. -
7.625 тыс. чел… За 30 лет (1950-1980) численность инженеров выросла
более чем в 12 раз, врачей - в 3.7 раза, учителей - в 1.6 раза” (Волков
С.В. Там же. С. 27). Созданные механизмы социальной мобильности,
обеспечили массовый доступ к образованию выходцам из внеэлитных слоев
населения, которые составили основной контингент новой советской
интеллигенции. “Для миссионерской деятельности интеллигенции
сложились почти идеальные условия. Индустриализация и урбанизация
радикально ломали традиционный уклад. Быстро повышался образовательный
уровень населения” (Дискин И.Е. Российская модель социальной
трансформации. “Pro et Contra”, 1999, т. 4, № 3.
С.25).
При всех чудовищных,
ничем не оправданных социальных и политических жертвах, коммунистический
режим решал, вынужден был решать, две важнейшие модернизационные задачи:
индустриализация России и массовое образование населения.
Это позволило СССР в короткие исторические сроки преодолеть отставание
во многих областях науки и техники и встать в один ряд с наиболее
экономически- и промышленно развитыми странами. Отечественная индустрия
сумела наладить массовое производство разработанных советскими учеными и
конструкторами образцов вооружений, что во многом предопределило исход
Великой Отечественной Войны.
Известна оценка
У.Черчилля: “Сталин принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой”.
В 1960-1980 годы Советскому Союзу принадлежал приоритет в освоении
космических технологий, в открытии и использовании лазеров. К этому же
периоду относится ряд достижений в области авиации и кораблестроения,
оборонного и гражданского атомного машиностроения. Отечественными
учеными были открыто несколько новых элементов периодической системы
Менделеева. Россия и в ее нынешнем состоянии “вполне конкурентоспособна
в реализации примерно 10-15 макротехнологий - из числа определяющих
потенциал развитых стран (Мнеян М.Г. Кто процветает на рынке высоких
технологий. “Независимая газета”, 25.09.2002).
Все это убедительно
свидетельствует: свои профессиональные задачи естественно-научная и
инженерно-техническая “образованщина” - она же интеллигенция России -
решала и решает на должном уровне.
К сожалению, состояние
российского общества в начале ХХI века не
позволяет сказать того же о социогуманитарной интеллигенции,
профессионально это общество изучающей. Общественные науки не смогли
взять на себя роль исторического и политического компаса нации.
Корректности ради, необходимо отметить: в естественно-научной и
инженерно-технической областях, по преимуществу (за исключением генетики
и кибернетики), были востребованы подлинные наука и знания.
Одновременно, в обществознании, партийно-государственная бюрократия, с
целью сохранения своих доминирующих социально-политических позиций,
многие десятилетия насаждала коммунистическую догматику, схоластику и
ортодоксию, принудительно навязывая их обществу через систему
образования и СМИ.
В современной России
примерно 15 млн. человек имеют высшее образование.
Однако массовая нищета
и национальная деградация последнего десятилетия объективно
свидетельствуют о низком качестве социального (государственного)
управления обществом, что совершенно закономерно при наличном уровне
коррупции государственного аппарата. К настоящему времени стало
очевидно: широкое инженерно-техническое и естественно-научное
образование не привели ни к адекватному наращиванию политической
культуры и знаний о российском социуме, ни к преодолению
социокультурного разрыва между интеллектуальной элитой и основной массой
населения.
Более того, есть основания
полагать, что к концу ХХ столетия, несмотря на масштабную подготовку
инженерно-технических и научных кадров, ситуация социокультурного
раскола вновь была воспроизведена, но по другим основаниям: современные
технико-технологические знания сочетались с архаикой и отсталостью
социально-политических представлений. В результате, мы имеем массовую
общественно-политическую малограмотность, что прежде всего проявляется в
неспособности россиян контролировать собственную государственную
бюрократию.
Даже образованные люди,
как правило, недооценивают значимость общественной и политической
самоорганизации, необходимость личного участия в солидарных действиях
для защиты своих насущных нужд. Иначе трудно объяснить, почему десять
лет спустя после начала демократических реформ в России нет влиятельных
политических партий демократической ориентации. Исследования социологов
свидетельствуют: лишь 1.5 - 2% граждан России принимают личное участие в
их работе (Тощенко Ж.Т. “Парадоксальный человек”. Гардарики, М, 2001,
С. 166).
Провал в области массового
социогуманитарного знания привел к тому, что между простым рабочим и
среднероссийским интеллигентом нет особой разницы. Оба сбиты с толку
стремительными переменами, оглупляемы телевидением, поражены
экономической и психологической “шоковой терапией” (Хорос В.Г.
Рецензия на книгу Д.Е. Фурмана “Наши десять лет: Политический процесс в
России с 1991 по 2001 год. М.; СПб.: Летний сад, 2001.//
Pro et Contra. Т. 7, № 2, М., 2002. С. 192).
Десятилетие 1990-2000г.г.
убедительно продемонстрировало: отечественная высшая школа оказалась не
способна сформировать у своих выпускников политическую культуру
демократии и, на этой основе, массово воспитывать Граждан. Более того,
эта задача перед отечественным образованием не ставилась никогда.
Подданный Российской империи обязан был веровать в бога, почитать царя,
как его помазанника и доблестно умирать за отечество. Коммунистический
режим также требовал воспитывать нерассуждающих
патриотов-государственников, готовых беспрекословно отправиться воевать
в любую горячую точку планеты “во имя торжества единственно верного
учения”. Не ставится задача воспитания Гражданина и сегодня. Поэтому
закономерно воспроизводится социальность, сформированная предыдущими
поколениями, наполняя новые политические формы исторически-традиционным
содержанием. Не приходится удивляться, что взявшиеся за демократические
реформы, вроде бы, “люди из вполне приличных семей… кандидаты, доктора
наук, профессора… оказались во всем повадкам - те же большевики, только
с другим знаком…” (Шмелев Н.П. Интеллигенция и реформы // Знамя, 1998, №
2. С183).
Если приведенные
соображения корректны, то из них следует: и в 1990-х годах, как и в
1917г., состояние общественного сознания России не давало больших надежд
на успех подлинно демократических преобразований.
“После 1985 г. народ
олицетворял в целом молчаливую массу” (Тощенко Ж.Т. “Парадоксальный
человек”. Гардарики, М, 2001, С. 166), неспособную
противодействовать противоправной, безнравственной и аморальной политике
постсоветской номенклатуры; массу, которая не в состоянии привлечь к
реальной политической и уголовной ответственности нуворишей, разорявших
страну. Именно молчание народа явилось фундаментальной причиной его
унижения, нищеты, и деградации.
Каков для россиян
исторический итог ХХ века? Десятки лет
обещаний “светлого будущего”, чрезмерный, часто насильственный труд
полуголодных поколений, миллионы и миллионы жертв Гражданской войны,
коллективизации, “гладомора”, ГУЛАГА, “великих строек коммунизма” - и
все это только ради того, чтобы посткоммунистическая номенклатура
присвоила себе результаты труда нескольких поколений? Начатая циничным
лозунгом “Грабь - награбленное”, утопия коммунизма закономерно
завершилась масштабным ограблением самих “строителей коммунизма”. И
больше всех преуспел в этом - вчерашний “политический авангард” -
функционеры КПСС, “красные директора”.
“Качество”
постсоветского правящего класса - едва ли не самое убедительное
свидетельство краха коммунистической утопии.
Николай Бухарин утверждал: “С точки зрения большого исторического
масштаба пролетарское принуждение, начиная от расстрелов и кончая
трудовой повинностью, является методом выработки коммунистического
человечества из человеческого материала капиталистической эпохи”
(Бухарин Н.И. Проблемы теории и практики социализма. М., 1989, с.168).
Какая насмешка истории. За семь десятилетий “диктатуры пролетариата”
“выработана” алчная, циничная, предавшая национальные интересы России
коммунистическая бюрократия, и десятки миллионов подданных - пассивных,
безответственных, равнодушных к судьбе родины.
Вышеизложенное позволяет
констатировать: то глубочайшее неблагополучие, в которое погрузилась
Россия, является принудительной формой реализации исторической
ответственности народа России за свою судьбу.
6. Преступление и…
образование
Анализируя социокультурный
феномен российской интеллигенции, необходимо принять во внимание и
характерные для современного образованного сословия асоциальные
жизненные практики. Речь идет о таких массовых явлениях, как коррупция
государственного аппарата, разнообразные и изощренные преступления в
финансово-экономической сфере, уклонение от налогов, лжеэкспорт,
противозаконный вывоз капитала, принудительное репетиторство при
поступлении в вузы, поборы в системе медицинского обслуживания и т.д.
Следует признать: социальной базой указанных правонарушений является
образованная часть общества, люди, в массе своей имеющие высшее
образование. И потому С.И.Романовский совершенно прав: российское
общество “уже достаточно образовано, чтобы видеть и понимать зло
каждодневной лжи”, но “предельно деформировано морально, чтобы…
избавиться от нее” (Романовский С.И. Там же. С.339). Клинический
диагноз, если это сравнение уместно - паралич
совести.
Масштабы потерь, которые
несет общество от элитарной преступности, характеризуют несколько весьма
выразительных цифр. Согласно докладу фонда ИНДЕМ, выполненному под
руководством Г.А.Сатарова, ежегодная “цена” российской коррупции
составляет не менее 30 млрд. долл, абсолютно большая часть которых
оседает в карманах чиновников исполнительной ветви власти. (Для
сравнения: национальный бюджет России на 2003г. - порядка 70 мрлд.
долл). В докладе Генерального прокурора РФ Владимира Устинова Совету
Федерации “О состоянии законности, правопорядка в Российской Федерации и
работе органов прокуратуры за 2001г.” отмечено: более трети всех потерь
государства обусловлены противоправными действиями чиновников в
кредитно-финансовом блоке. Подобные “операции” под силу только
высокообразованным профессионалам.
Оставляя без обсуждения
очевидную нравственную неприемлемость упомянутых форм “адаптивного
поведения”, следует различать его мотивы. Для представителей высших
групп образованного сословия: правящей бюрократии, собственников,
руководителей бизнеса - противоправное поведение мотивируется
стремлением к обогащению любыми средствами.
Для низкодоходных групп
интеллигенции - преподаватели вузов, врачи, нижний слой чиновничества -
профессиональное поведение за пределами нравственности, чаще всего,
обусловлено ничтожными доходами, стремлением поддержать, хотя бы,
элементарно приемлемый уровень жизни. В тоже время, это свидетельство
неспособности и нежелания рядовой интеллигенции к солидарным действиям в
защиту своих интересов. В качестве доминирующей тенденции предпочтение
отдается заведомо безнравственным способам индивидуального
приспособления. Отбрасывая мораль и нравственность, образованные люди
предпочитают приспосабливать себя к безнравственной, несправедливой и
аморальной действительности, но не пытаются изменить эту
действительность. Изворотливый ум интеллигента способен предложить
десятки оправданий собственному соглашательству. Одно из них особенно
комфортно: “Ну что же я один могу сделать?” При этом возможность личного
участия в работе уже созданных политических и общественных организаций,
в солидарных действиях единомышленников, чаще всего, остается за рамками
осмысления. Предлог - более чем удобный: “Ни одна из партий не отражает
мои интересы”. При этом упускается из виду, что ни одна
общественно-политическая организация, в принципе, не может отражать
интересы конкретного человека, если человек не участвует в ее работе.
Таким образом, само по
себе высшее образование не является гарантией ни
рационально-критического осмысления действительности, ни
законопослушного, нравственного поведения. Предельная коррупция
государственного аппарата России и масштабные, изощренные
финансово-экономические преступления о том убедительно свидетельствуют.
При этом, основная масса интеллигенции, не обладая политической
культурой и необходимыми организационными навыками, оказалась беззащитна
перед произволом бюрократии, расхищением национального достояния,
катастрофическим падением жизненного уровня. На глазах происходит ее
маргинализация; она утрачивает свои позиции в обществе. Отечественное
высшее образование не обеспечивает воспитание Гражданина, способного в
ходе солидарных, политических действий защитить свои насущные интересы.
Это стало одним из значимых факторов, блокирующих национальное развитие.
7. Есть ли инвестиции
для модернизации?
Когда речь заходит об
очередной модернизации, одна из ключевых проблем - источник ресурсов для
ее проведения. Как известно, индустриализация была проведена на
средства, полученные от экспроприации материальных и людских ресурсов
российской деревни, бесплатного труда миллионов заключенных, погибших на
стройках социализма, за счет полуголодного существования народа. Сегодня
эти источники, за исключением последнего, не существуют.
Соразмерение масштабов
необходимого обновления экономики и наличных возможностей общества
приводит к выводу: основным (и едва ли не единственным) источником
средств, адекватных масштабам модернизации является природно-ресурсная
рента. Однако, большая часть этой ренты, согласно оценкам академика
Дмитрия Львова, в размере, минимум 60 млрд. долл. ежегодно, присваивают
властные и околовластные структуры, а также криминальный бизнес
(Львов Д.С. Экономическая модель ХХI века.
“НГ - политэкономия”, 18.04.2000.; Миллиарды долларов минуют госбюджет.
“Независимая газета”, 15.07.2002). Не вернув
в собственность общества основную массу ренты, за вычетом приемлемой
предпринимательской прибыли, тему российской модернизации можно, по
существу, закрыть за неимением необходимых источников инвестиций.
Известно, что за десятилетие реформ за счет отечественных инвестиций не
был реализован ни один сколько-нибудь крупный проект. При этом, согласно
оценкам, необходимая величина производственных инвестиций в ближайшие
4-5 лет составит 400-500 млрд. долл. (Миркин Я.М. Фондовый рынок -
прогнозируя будущее. “Известия”, 21.02.2002), а на “на протяжении
ближайших 25 лет России потребуется… примерно 25 трлн. долларов, чтобы
обновить свои промышленные… фонды, возраст которых в среднем втрое выше,
чем в странах - участницах Организации экономического сотрудничества и
развития” (Бжезинский З. Как строить отношения с Россией. “Pro
et Contra”, т.6, № 1-2, зима-весна 2001, ч.1. С.139).
Однако сложно назвать
сколько-нибудь последовательные действия властей, имеющие целью вернуть
природную ренту в национальный бюджет. Политика правительства вынуждает
признать: правящие группы считают сложившееся положение вполне
приемлемым, поскольку точно знают кто, какие кланы и лица обогащаются на
присвоении природной ренты. И потому заявления президента Владимира
Путина о необходимости концентрации ресурсов в целях национального
развития, остаются лишь декларациями, не имеющими адекватного отражения
в экономической политике.
Противоречия и
непоследовательность экономической политики правительства закономерны:
ставки велики, столь же велики и стоящие за этим интересы. Отражением
тех же противоречий стало обращение спикера Совета Федерации РФ Егора
Строева, совместно с главами десяти регионов Черноземья, к депутатам
Государственной Думы и Совета Федерации: “рассмотреть вопрос о лишении
российских губернаторов возможности распределять права на пользование
недрами крупнейших месторождений”. По мнению Строева, недопустима
ситуация, при которой месторождения “хищнически распределяются и
захватываются различными группировками” (“Независимая газета”,
6.9.2001).
Власти России все еще
уповают на возможность привлечения зарубежных инвестиций. Однако
привлечь в Россию “длинные деньги” западных инвесторов - крайне
проблематично. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть на Россию
глазами западного предпринимателя:
- Уровень
конкурентоспособности в 2001г. - 45 место из 49 наблюдаемых стран (International
Institute of Management Development)
- Страновой риск - 97
место (Euromaney)
- Суверенный рейтинг - 85
место (Standart & Poor^s)
- Уровень экономической
свободы - 127 место (Heritage Foundation?
Wall Street Journal)
- Развитие человеческого
фактора (ИРЧП) - 62 место (ООН)
- Коррумпированность - 84
место из 90 стран (Transparency International).
Приведенные данные
международных организаций и рейтинговых агенств свидетельствуют: шансы
России получить серьезные деньги западных инвесторов в ближайшие годы
объективно невелики. В свое время еще А.С.Хомяков (1845г.) с недоумением
отмечал : “Странно, что Россия… имеет, как будто привилегию, пробуждать
худшие чувства европейского сердца”.
Таким образом, для
национализации (реприватизации) природной ренты и других источников
общенациональных (государственных) инвестиций в модернизацию российской
экономики необходима политическая воля. Если ее не демонстрирует
президент и правительство, то вновь возникает вопрос: кто, какие
социальные слои способны консолидировать эту волю?
8. Другой интеллигенции
у России нет
Глубокое исследование
С.И.Романовского проблем российской интеллигенции представляет собой
значительный вклад в общественный дискурс о путях развития и будущем
России. Многие затронутые в монографии вопросы острополемичны и
предполагают продолжение дискуссии. Отметим лишь некоторые из них.
Характеризуя события
1991г., С.И.Романовский полагает, что “к власти в России пришла
интеллигенция”. С этим едва ли можно согласиться. Исследования
отечественных и зарубежных социологов фиксируют: правящий слой
современной России на 50-70% (в бизнесе - меньше, в административной
системе - больше) сформирован из представителей все той же номенклатуры
КПСС второго-третьего эшелонов. (Wasilewski J. Communist
Nomenklatura in Post-Communist Easten Europa: Winners of Loosers of
Transformation? Warsaw: Polish Acad.
of Science, 1995).
В России не произошло
смены элит. И этот фундаментальный политический факт предопределил
многое в дальнейшем развитии событий. Фактически в стране произошла
номенклатурная революция, в ходе которой старая номенклатура, обменяв
партбилеты на собственность, осталась у власти (Иваненко С.В.
Интервью газете “Век”, 10-16.08.2001). Отсюда та алчность,
безнравственность, нетерпимость к инакомыслию и беспардонная
самодостаточность, о которых упоминает автор книги (С.И.Романовский. Там
же. С. 342).
Политологов Германии,
исследующих процессы демократического транзита, “объединяет общий тезис:
в России не состоялась смена элит в масштабе, необходимом для успеха
трансформации”. (Погорельская С. Постсоветская трансформация: взгляд
из Германии. “Pro et Contra”, 1999, т. 4,
№ 3. С. 181).
К сожалению,
есть серьезные основания сомневаться в реальности подобной смены.
Происходящее, скорее, свидетельствует об обратном. В процессе
исторической самоорганизации, (какой является история народа), в
России, в силу отмеченной массовой интеллектуальной отсталости, не
удалось вырастить необходимую критическую массу национальной элиты, чьи
интеллектуальные и нравственные качества позволили бы избежать
национальной катастрофы начала века и предложить эффективный ответ на
исторический вызов конца ХХ столетия.
В свое время,
характеризуя причины падения монархии, Иван Солоневич писал: “Основное
социальное противоречие заключалось в том, что страна бесконечно
переросла свой правящий слой… этот слой социально выродился…
монархия оказалась без аппарата власти” (Солоневич И. Народная
монархия. Минск, “Лучи Софии”, 1998, с. 110).
И ту же крайнюю
интеллектуальную ограниченность, бездарность, непонимание сложности
исторического вызова, с которым столкнулся Советский Союз,
продемонстрировала номенклатура КПСС на излете коммунистической утопии.
И продолжает демонстрировать, прикрываясь демократической фразеологией.
К концу ХХ
столетия в России оказалась воспроизведена правящая элита того же
интеллектуально-нравственного убожества, но на совершенно иной
социальной основе. Если средой, питавшей правящую элиту императорской
России были привилегированные слои общества, то властвующую элиту
коммунистического режима образовали выходцы из внеэлитных слоев.
Подобная
воспроизводимость свидетельствует: о глубинном, генетическом единстве
социокультурного базиса различных слоев общества и исторической
неэффективности (бесперспективности) с позиций выживания социума
радикальных политических поворотов без изменения социокультурного
фундамента нации.
Именно устойчивость российского социально-этического и
социально-психологического генотипа на очередном историческом витке
наполняет новые политические формы исторически-традиционным содержанием,
воспроизводит укоренившиеся за века механизмы рекрутирования элит.
События
последних полутора лет вновь убедительно демонстрируют приоритет
традиционной для России “служилой” модели рекрутирования элит над ее
“финансово-олигархической” версией. “В администрации президента,
аппарате правительства РФ, аппарате Федерального собрания, Счетной
палате, министерствах и ведомствах… служит около полутысячи офицеров и
генералов. Более тысячи офицеров прикомандированы” к различным
государственным организациям и акционерным кампаниям, таким как
“Рособоронэкспорт”, “Биопрепарат”, “Аэрофлот”, полевым учреждениям
Центрального банка РФ. Тем самым подтверждается установка “на
формирование значительной кадровой прослойки из состава генералитета в
структурах власти” (Корбут А. Люди в погонах переквалифицируются в
чиновников. “Независимая газета”, 31.08.2001).
Иное оказалось невозможно.
Испытывая естественное
разочарование в российских реалиях, С.И.Романовский формулирует один из
наиболее принципиальных вопросов исследования: может ли интеллигенция в
принципе уберечь общество от роковых ошибок (С.И.Романовский. Там же. С.
342). Однозначный ответ едва ли возможен. Однако сама постановка вопроса
отражает глубокие сомнения в способности социогуманитарных наук к
формированию объективного знания о жизни социума. Тем более, что
отечественные реалии свидетельствуют: обществоведение, в широком смысле
понятия, оказалось самым трудно постигаемым знанием.
Отечественное
обществознание не сумело обеспечить должный, ожидаемый и столь
необходимый прогресс общества. Это порождает в среде интеллигенции
скепсис и разочарование в отношении общественных наук, а среди населения
- неуважение и недоверие к самой интеллигенции, как носителю научного
знания. Действительно, теории (концепции) обществознания, не
ориентированные на совершенствование бытия народа, также нелепы,
бесполезны, как теория воздухоплавания, не позволяющая рассчитать
конструкцию летательного аппарата. Вместе с тем, западно-европейский
опыт второй половины ХХ столетия убеждает в реальности создания
правового, социального государства с эффективной рыночной экономикой,
обеспечивающей гражданам высокие жизненные стандарты. Это
свидетельствует о принципиальной возможности познания жизни общества и
ее совершенствования. Отечественные достижения в естественно-научной и
инженерно-технических областях также свидетельствуют о том, что
реальность - постигаема. Проблема - в посредственном качестве массового
социогуманитарного знания и характерном для России низком уровне
социально-политической культуры населения.
Следует указать на
принципиальное отличие технико-технологической сферы от
общественно-политической. Получение убедительных позитивных результатов
в общественно-политической жизни предъявляет качественно иные требования
к массовости процесса. Так для прорыва в космос Советскому Союзу,
согласно экспертным оценкам, было достаточно иметь порядка 4 млн.
высококвалифицированных специалистов, во главе с выдающимися учеными и
конструкторами. В то же время избрание президентом России
принципиального политика, человека последовательных демократических
убеждений требует не менее 40 млн. голосов носителей демократических
ценностей и политической культуры демократии. Разница - на порядок. Есть
ли в современной России столько убежденных сторонников демократии? И кто
может и должен их воспитать, если не социогуманитарная интеллигенция?
Российские реалии, во
многом, обусловлены тем, что “отступает образованность, в первую очередь
гуманитарная, ориентированная на решение извечных и вновь возникающих
проблем… Невозможно участвовать в … глобальном процессе… не расставаясь
с управленческим невежеством в государственных структурах, сметающим
остатки образованности и культуры. Остановить эти негативные процессы
(курсив - С.М.) можно лишь путем… избавления от самой страшной болезни -
невостребованности интеллекта” (Баринов Л. Незаметная революция во
всемирном масштабе. “Независимая газета”, 24.09.2002).
Противодействовать указанной разрушительной политике с помощью
совместных, солидарных политических действий, прежде
всего, обязана российская интеллигенция, образованная часть общества.
Именно носители национального интеллекта обязаны предвидеть вполне
вероятные негативные последствия текущего общественно-политического
процесса.
К сожалению, “в условиях…
доминирования традиционалистских ценностей, значительная часть населения
демонстрирует дефицит рационально-критического осмысления
действительности” (Соловьев А.И. “Политическая идеология в механизмах
российского модерна”. Доклад на заседании историко-политологического
семинара “Фонда развития политического центризма. Сделан 22.06.2001). Не
сумев создать эффективные структуры гражданского общества, не способное
к сплоченным, солидарным действиям в защиту своих интересов, население
России и, прежде всего, мыслящая часть общества, не в состоянии
осуществлять реальный политический контроль над правящим классом,
пресекать его злоупотребления. Именно в этом, по нашему мнению, коренная
причина чрезвычайно низкого качества социального (государственного)
управления. Располагая богатейшими природными ресурсами, России не в
состоянии обеспечить элементарно приемлемый жизненный уровень для
большинства населения. Значительная часть национального достояния
откровенно расхищается правящими кланами, о чем свидетельствуют
упомянутые работы академика Дмитрия Львова и многочисленные публикации в
СМИ.
И, наконец, в завершение.
Приведя многочисленные примеры интеллигентских филиппик, морализаторства
и “ругани” властей, С.И.Романовский пишет: “Интеллигенция сейчас явно
раздражена происходящим, а в таком состоянии лучше всего помолчать”
(С.И.Романовский. Там же. С. 345). С этой рекомендацией можно
согласиться лишь отчасти. Прежде всего, не все что выходит из-под пера
интеллигенции, примитивная ругань. Порой встречается глубокие, серьезные
работы. Обсуждаемая книга - выразительный тому пример.
С.И.Романовский отмечает:
“советской системы нет, но советский человек вот он, повсюду”
(С.И.Романовский. Там же. С.345). Действительно, сознание основной массы
населения постсоветской России осталось, по преимуществу, советским.
Однако кто, как не социогуманитарная интеллигенция, носитель подлинной
культуры и демократических убеждений, обязана формировать новое,
демократическое общественное сознание, воспитывать Граждан, а не
подданных?
Это важнейшая социальная
функция интеллигенции.
К сожалению, основная
масса современной российской интеллигенции оказалась неспособна подать
остальным слоям населения пример сплоченности и обществено-политической
организованности. Однако, как бы ни было несовершенно образованное
сословие сегодня, другой интеллигенции у России нет и, в обозримой
перспективе, не предвидится. Будущее страны, во многом будет
определяться той общественно-политической, гражданской позицией, которую
осознанно займет образованная часть общества. И потому российской
интеллигенции, в процессе общественной и политической самоорганизации,
еще предстоит самой осваивать политическую культуру демократии с тем,
чтобы транслировать ее в менее образованные слои общества.
В начале ХХ века вождь
революции и идеолог диктатуры требовал, чтобы интеллигенция России несла
в массы революционное сознание. В начале ХХI века
сама история обязывает российскую интеллигенцию формировать в обществе
сознание демократическое. Эту работу, помимо социогуманитарной
интеллигенции, в России выполнить некому.
Обсуждая условия
демократической, инновационной модернизации, особо следует выделить роль
таких профессиональных групп социогуманитарной интеллигенции, как
преподаватели обществоведческих наук высшей и средней школы, журналисты,
юристы. Их работа, на наш взгляд, в решающей степени будет определять
траекторию дальнейшего движения общества: в направлении становления
демократии, гражданского общества и экономического развития, либо в
очередной застой, нищету и деградацию. Система образования обязана
воспитывать Граждан, а не подданных. Без этого у России нет будущего.
©С.Магарил
|
|
|
