Kofman

                                                                                                     Геннадий Меш

                                    Роман Кофман. Дирижер

   Я встретился с ним прочти сразу после прилета, когда узнал, что по приглашению мэрии на музыкальный фестиваль в Чикаго прибыл Киевский камерный оркестр. За тысячи верст было привезено то, что составляло неотъемлемую частичку нашего Я. Так состоялся мой разговор с главным дирижером и художественным руководителем Киевского камерного оркестра Романом Кофманом.

    - Роман Кофман - скрипач, композитор, дирижер хорового ансамбля и, наконец, Роман Кофман дирижер симфонического оркестра. Но это всё внешне. А чем Вам самому хотелось заниматься, когда начинали свой путь?
    - Быть дирижером не входило в мои планы и даже мечты. Я занялся дирижированием случайно, и с этой дороги уже не свернул. Но к перечню моих занятий могу добавить еще одно - литературу.
     - И это новый Кофман?
    - Нет. Я всегда писал стихи, но никогда не ставил себе целью стать поэтом. Потом они попали на глаза знакомому журналисту и мне сразу предложили их издать. И на это затребовали две тысячи долларов.
    - ?..
   - Хотя в Украине действительно существуют большие проблемы с бумагой, но мне очень хотелось, чтобы мои произведения публиковались потому, что они кем-то востребованы, а не потому, что за них заплачены деньги. В ответ мне сказали, что знают меня как не скупого человека. А я стоял на своем. И еще через три недели мне перезвонили, что нашли спонсора. Так, в издательстве “Лыбидь” появилась моя первая книга стихов, прозы и драматургии, а еще через три года, уже в этом году, издательство “Днипро” выпустило мой первый поэтический сборник “Лицо земли”.
- Роман, приветствуя Вас здесь, в Чикаго, я все же хотел задать вопрос: не потерялся ли Ваш украинский слушатель?
   - Да, был период, когда киевская филармония пустовала. Объяснять нашу ситуацию лишний раз не надо. Забот у людей полный рот, они, в первую очередь, думают о хлебе насущном на сегодня и на завтра. Это время больших социальных перемен. Но залы, к счастью, снова стали заполняться.
   - Кто же эти люди, которые несмотря ни на что, исповедуют свою любовь к музыке?
- Старые слушатели, чьи лица мы постоянно привыкли видеть в филармонии, действительно исчезли. Но вместе с нашими бедами, как ни странно, успело вырасти и поколение новых слушателей. Они-то и потянулись в концертные залы. Для меня лично это говорит лишь о том, что политические катаклизмы и развитие культуры напрямую не связаны. Так было и в тридцатые, сталинские годы, когда музыкальная культура, как ни удивительно, была на взлете. - И, хотя это расходится с марксистским взглядом на вещи, - я не боюсь об этом сказать...
    - Тем более, находясь в Америке... Но это, как здесь говорят, - для фана...
   - Во всяком случае, на наши концерты в Киеве - аншлаги. А период безвременья, кстати, был также связан и со слабым исполнительским уровнем, отсутствием больших дирижеров и больших исполнителей. С распадом Советского Союза распалось и множество культурных связей.
    - Доступен ли сегодня концертный зал всем желающим?
   - Как профессор Национальной музыкальной академии могу уверенно сказать, что многие студенты богаче наших профессоров. Новые экономические времена побуждают и к экономической самостоятельности. Многие студенты работают и часто преподавателю бывает тяжелее уплатить за билет, чем студенту.
   - Вы больше относитесь к числу гастролирующих коллективов или тех, которые “осели”?
   - В Украине мы выступаем, к сожалению, мало. И это плохо. Организовать гастроли во Львове или, скажем, в Одессе значительно тяжелее, чем в Германии или во Франции. Наши областные филармонии не в состоянии оплатить коллективу ни дорогу, ни проживание в гостинице. Поэтому играем, в основном, в Киеве или за границей.
   - Бельгия, Дания, Финляндия, Голландия, Швеция, Южная Корея, Тайвань, Япония... Список ваших стран внушителен. Можно ли по манере исполнения отличить русского исполнителя от западноевропейского или, скажем, американского? Американец более аккуратен, скрупулезен, педантичен, в нем нет русской раскрытости, “разухабистости”, широких душевных мазков...
   - Исполнительская школа - такое понятие действительно существует и имеет под собой определенное основание. Вместе с тем сейчас происходит сближение этих школ, сближаются и национальные исполнительские школы. Одновременно происходит смена стилевых ориентаций. Так, в 60-70-е годы и в начале 80-х как на Западе, так и в СССР, наблюдалось тяготение к более “интеллектуальному” рафинированному исполнительству. Эти стилевые колебания лично мне представляются маятником. Но в последнее время публика насытилась этим “чистым озоном” рациональности и высокотехнического исполнительства и больше тяготеет к открытому, раскрепощенному, романтическому исполнительству, обогащенному высоким стандартом интеллектуальных веяний.
   - А что говорит Ваш личный опыт как представителя русской исполнительской школы?
- Так, в Германии я очень люблю играть немецкую музыку, хотя меня приглашали дирижировать именно русскую музыку, как бы оберегая свое “поле”. Тем не менее, во всех оркестрах, где я ставил произведения немецких и западно-европейских авторов, я получал повторные приглашения, а с некоторыми сотрудничаю сейчас на постоянной основе. Что интересно, в рецензиях на мои выступления, местные газеты не пишут, что это было торжество немецкой или славянской исполнительской школы, а просто речь идет об уровне исполнительского мастерства.
   - Все же, хорошо ли это - сближение исполнительских и национальных школ, как например, Храм 7-ми религий или язык эсперанто? Не теряется ли что-то?
   - Что-то теряется у исполнителей не самого высокого полета. Например, может проявиться поверхностность при трактовке произведений. Если же речь идет об индивидуальности с присущими ей особенностями, то без этого никакое исполнительство вообще невозможно. Иначе будет стерильный поток звуков, который может что-то и даст уму, но ничего сердцу.
   - А какую роль играет техника звукозаписи?
   - Очень большую. Дело в том, что могут быть приемлемы разные школы и стили, но требование к высокому качеству исполнения остается неизменным. Развитие техники звукозаписи помогает делать высококлассные монтажи и выдавать слушателю, сидящему дома, прекрасные образцы исполнительского мастерства. Это обстоятельство стало налагать высокие требования и к технике “живого” исполнения.
    - Разум и чувства. Как Вы считаете можно ли музыку понять?
   - Мариэтта Шагинян как-то сказала, что когда музыке хотят нанести вред, начинают говорить о ней словами. Говоря, рассуждая, мы оперируем понятиями, а музыкант, играя, - образами. Играя, он прежде всего воздействует на наши чувства. Лишь затем эти чувства могут обобщенно воспроизвестись в виде понятий. Поэтому музыку нельзя понять. Я против выступления всякого рода лекторов перед началом наших концертов. Эти лекции о музыке уводят от живого, чувственного восприятия музыки , а это самое главное.
   - Какова “украинская” часть Вашей программы?
   - В Чикаго помимо западно-европейской и русской классики мы привезли, так называемые, Туривськи песни Левка Колодуба. Это шесть музыкальных миниатюр, написанных на основе народных песен Киевщины. А вообще, два раза в год мы обязательно участвуем в двух киевских фестивалях - весной и осенью, куда (на последний) съезжаются исполнители из разных стран мира. Там мы исполняем произведения украинских композиторов, многие из которых доверяют нам первое исполнение своих произведений.
- К сожалению, с Вами нет вашей супруги. Мой вопрос о детском хоре “Щедрик”, которым она руководит.
   - Ирина Саблина продолжает идти своим путем. Хор “Щедрик” пережил достаточно много трудностей. На фоне всеобщего потепления нравов руководство Октябрьского дворца культура города Киева, где он работал, стало требовать от Саблиной отчетов: сколько в репертуаре хора песен о Ленине, о партии, о труде, о родине, и поскольку в его репертуаре таковые вообще отсутствовали, на голову Саблиной обрушились крупные неприятности, и уже в разгар перестройки вместе со всем коллективом она вынуждена была уйти. Сейчас этот уникальный детский хор процветает и приобрел широкое признание. В его репертуаре доклассическая, классическая и современная музыка зарубежных и отечественных авторов, а также песни народов мира.
   - Как мне известно в 1994 году “Щедрик” гастролировал по Америке и, в частности, был в Чикаго.
   - Да. А до этого в 1990 и 1991 годах “Щедрик” выступал в Канаде и в США, и каждый раз завоевывал первые места и гран-при на этих престижных международных конкурсах. А недавно “Щедрик” вернулся из поездки в Германию.
    - Говорят, что первое впечатление самое яркое. Каким показался Вам Чикаго?
   - Это даже нечто сентиментальное. Первый раз я приехал в Чикаго 31 декабря 1966 года, когда работал дирижером в народном ансамбле Вирского. И здесь, в одном из ресторанов, мы встречали Новый год. Была очень плохая погода, но друзья нас обогрели и нас окружала теплая атмосфера.
    Здесь, в Чикаго, живет много киевлян. Я встречаю не просто знакомых, но даже своих одноклассников и бывших сотрудников. И это стирает разрыв в 12 часов полета и в 8 тысяч километров.
    -  В таком случае - Вы всегда наш. Искренне желаю Вам успехов!

P.S. Осенью 1995 года, находясь на гастролях в Чикаго, Роман Кофман попал в больницу. Так появились эти строки:

                                                                      * * *
                                              Белые, белые ночи и дни лазарета,
                                              Желтый задумчивый доктор, китайский Живаго.
                                              Госпиталь “Девы Марии из Назарета”.
                                             Рання осень. Чикаго.

                                              Здесь я вкусил от неведомой няниной ласки:
                                              Сладость касаний, катание в детской коляске;
                                              Здесь возлежу я в нерваном халате в нирване.
                                              Сердце мое - на экране.

                                              Розовый клапан - отличник пожизненной вахты,
                                             Что ж ты трепещешь как парус потрепанной яхты?
                                              Милый, держись на пути рокового прибоя...
                                              Шуберт. Восьмая. Соло гобоя.

                                              Звуки плывут, как туман из далеких ущелий.
                                              Медленно тают, касаясь экрана, аккорды.
                                              Жаль, не совпало дыхание виолончелей
                                              С ритмом моей аорты.

                                              Тает раствор над моей головою в сифоне.
                                              Мечутся сестры в голубоватых халатах...
                                              Сколько еще Неоконченных, Шуберт, симфоний
                                              Сыграно в этих палатах?

                                                                   * * *
                                              Когда придет мой смертный час
                                              (А он, друзья, придет),
                                              Вы соберитесь вновь у нас,
                                              Как будто в Новый год.

                                              И веселитесь до утра,
                                              Валяйте дурака,
                                              Пролейте на лужок ковра
                                              Бутылку коньяка...

                                              Тяните песни, подустав,
                                           Раскачиваясь в такт,
                                              Целуйте девушек в уста
                                              Любя и просто так.

                                              А лишь надвинется рассвет
                                              И охладит ваш пыл -
                                              Заметьте, что меня уж нет,
                                              Хоть только что и был.

                                              Платочком промокните глаз,
                                              Последний вбейте гвоздь
                                              И напишите: “Был средь нас
                                              Какой-то странный гость...”

©Г.Меш

Июль 1996г.

г.Чикаго

Первая публикация автора в РГ №1 2001г., об авторе см. "О Журнале"