ВОЗВРАТ                                         

 
  
Ноябрь 2006, №11   

 

 

Литературоведение________________      
Моше Надир              

   

Тайна Лермонтова                                                          

                                                                        "Плачь, Израиль! О плачь! - твой Селим опустел!..
                                                                        Начуже в раздолье печально житье;
                                                                        Но сыны твои взяты не в пышный предел:
                                                                        В пустынях рассеяно племя твое.
                                                                        Об родине можно ль не помнить своей?
                                                                        Но, когда уж нельзя бороться назад.
                                                                        Не пойте! - досадные звуки цепей,
                                                                        Свободы веселую песнь заглушат!

                                                                        Изгнанников пеплом посыпьте чело
                                    
                                   И молитесь вы ночью, при хладной луне.
                                                                      
  Чтоб стенанье израильтян тронуть могло
                                    
                                    Того, кто явился к пророку в огне!..
                                                                    
   Тому только можно Сион вам отдать,
                                                                     
   Привесть вас на землю Ливанских холмов,
                                                                     
   Кто может утешить скорбящую мать,
                                    
                                    Когда сын ее пал под мечами врагов".

            Согласно данным, приведенным И.Андрониковым, "Михаил Юрьевич Лермонтов родился в Москве 3-го октября 1814 года. Семейная жизнь его родителей вскоре распалась, и мальчик был увезен в имение Тарханы, где и воспитывался под наблюдением своей бабушки, со стороны матери, Елизаветы Алексеевны Арсеньевой (урожденной Столыпиной). Мать Лермонтова, Мария Михайловна скончалась, когда мальчику шел только третий год, а отец его, скромный капитан в отставке, человек небогатый и незнатный, жил в принадлежавшей ему деревне Кропотово и лишь изредка навещал сына. Таким образом, мальчик рос фактически круглым сиротой, при живом отце".
          Это обстоятельство наложило свой отпечаток на характер будущего поэта. Будучи лишен материнской, да и отцовской ласки, он не мог удовлетворить естественную для ребенка потребность приласкаться к кому-нибудь, а это привело к известной замкнутости и повышенной влюбчивости, ставшей причиной его глубоких страданий в юношеские годы.
          Следующим вопросом, буквально изводившим поэта на протяжении всей жизни, была его родословная со стороны отца.
           Ираклий Андроников старательно обходит эту тему, прибегая к несвойственному ему лаконизму: "Причиной несчастной судьбы родителей Лермонтова, - поясняет он, - было их неравное положение в светском обществе, вследствие чего, вскоре после брака, они разъехались. Биография отца Лермонтова не изучена из-за полного отсутствия материалов".
         Приведенное высказывание Андроникова, при всей его краткости, изобилует искажениями и неточностями, что вынуждает нас подробно остановиться на них. Хорошо известно, что фамилия отца и матери поэта была "ЛермАнтов". Известно также, что эта же фамилия была присвоена поэту при его рождении, и так он именовался и в годы учебы в университете, и в школе юнкеров. Это подтверждается имеющейся в 4-томнике "Ведомость об успехах и поведении воспитанника университетскою благородного пансиона М.ЛермАнтова, а так же дошедшими до нас письмами поэта, подписанными этой же фамилией.
           Начиная с января 1836 года, поэт стал именоваться "Лермонтовым", и под этой фамилией он и вошел в века.
           Далее. Если под "неравным положением" родителей поэта, которое приводится Андрониковым, в качестве причины их разрыва имеется в виду имущественное положение, то ведь Юрий Петрович Лермантов, после женитьбы не стал беднее, чем был до нее, а скорее, наоборот, поскольку в те времена, при выходе замуж, обязательно полагалось приданое, и Арсеньева, будучи богатой помещицей, вероятно, не поскупилась для единственной дочери. Стало быть, ссылка на бедность мужа совершенно неосновательна, и не могла послужить причиной распада семьи.
            Еще менее основательна ссылка Андроникова на "полное отсутствие материалов" для биографии отца поэта. Если ему доподлинно известны фамилия, имя и отчество отца, годы его рождения и смерти, деревня, в которой он много лет жил и там же захоронен, а также и то, что он был владельцем этой деревни и отставным капитаном, то, казалось бы, при желании он мог бы за три часа покрыть расстояние в 200 км., отделяющее Кропотово от Москвы, побеседовать со старожилами, посмотреть церковные записи и написать в тот же день биографию отца поэта.
            Разыскал же он в свое время ничем не приметную Н.Ф.И., хотя не знал о ней абсолютно ничего, кроме указанных инициалов. Следовательно, дело туг не в отсутствии материалов, а, вероятно, в наличии специальных указаний соответствующего ведомства: "не ворошить эту проблему!"
            Поразительно, но почти такое же указание дал по этому поводу 140 лет назад Бенкендорф, начальник 3-го Отделения (так называлось тогда царское КГБ). Более того, по его указанию было запрещено упоминать в печати даже имя Лермонтова, вследствие чего первая биография поэта появилась в печати только спустя пятьдесят лет после его гибели. Очевидно, как ни меняются названия Государства Российского, его "тюремно-крепостническая" сущность остается неизменной!
            Между тем, быстро взрослеющий поэт, наблюдая бесправное положение крепостных людей, участвуя в студенческих сходках, насыщенных отголосками "декабрьских событий", начинает все больше тяготиться своей родиной, под влиянием растущего в его душе активного протеста и даже стыда за свою принадлежность к ней. Эти переживании выражены им в стихотворениях "Жалоба турка" и "Монолог", отрывки которых приводятся:

                                                "Ты знал ли край, под знойными лучами,
                                              
  Где рощи и луга поблекшие растут?
                                             
  -----------------------------------------------
                                              
  Там стонет человек от рабства и цепей!
                                              
  Друг!.. Этот край... моя отчизна!"
                                              
  -----------------------------------------------
                                                 Как солнце зимнее на сером небосклоне,
                                                 Так пасмурна жизнь наша. Так недолго
                                                 Ее однообразное течение...
                                                 И душно кажется на родине,
                                                 И сердцу тяжко, и душа тоскует...

           Потому, узнав от отца, что его прадед, по фамилии Лермант, много лет назад приехал и поселился в России, поэт воспрянул духом и, со свойственным ему пылом, посвятил Шотландии сугубо патриотическое стихотворение "Желание":

                                                 "Зачем я не птица, не ворон степной,
                                               
  Пролетевший сейчас надо мной?                                                                                                     Зачем не могу в небесах я парить
                                                  И одну лишь свободу любить?
                                                 
На запад, на запад помчался бы я,
                                                  Где цветут моих предков поля,
                                               
  Где в замке пустом, на туманных горах,
                                                  Их забвенный покоится прах.
                                              
   ---------------------------------------------
                                                  Но тщетны мечты, бесполезны мольбы
                                                  Против строгих законов судьбы.
                                                  Меж мной и холмами отчизны моей
                                                  Расстилаются волны морей.     

                                                  Последний потомок отважных бойцов
                                                  Увядает средь чуждых снегов;
                                           
      Я здесь был рожден, но с нездешней душой...                                                   О, зачем я не ворон степной?

            Таким образом, в этом стихотворении выражено не только признание Шотландии своей родиной, но оно является одновременно отречением поэта от России, как отчизны своей!
         
  Однако но причине, которая станет понятной в дальнейшем, ориентация поэта на Шотландию вскоре прекратилась. Но своего отречения от России, сделанного на основе уже сложившихся убеждений, он отменить уже не мог, вследствие чего к его общему удрученному состоянию прибавилось еще и оскорбительное самочувствие "безродного странника".
             Если мы положим перед собою портреты двадцатишестилетнего Юрия Петровича Лермантова и его восемнадцатилетней жены, Марии Михайловны, а затем сопоставим их с портретом двадцатичетырехлетнего Михаила Юрьевича Лермонтова, то при всем желании не обнаружим ни малейшего сходства между ними, ни в общем облике, ни в отдельных чертах, ни в окраске волос и кожи. Более того, мы неизбежно придем к заключению, что на последнем портрете изображен человек другой национальности. В частности, это мог бы быть испанец, итальянец, француз, наконец, еврей, но никак не русский и не представитель северных стран.
             Мы можем себе легко представить, что пытливый юноша-поэт, не получивший на свои вопросы сколь-нибудь вразумительных ответив от взрослых, обладая природным талантом художника, сам проделывал неоднократно то же, что и мы, сравнивая свое изображение в зеркале с портретами своих родителей и, возможно, приходил к тому же выводу. И тогда он охладел к шотландскому варианту и уверовал в то, что его предками были испанцы, по фамилии Лерма. Он был настолько поглощен этой мыслью, что стал подписывать свои письма этой фамилией, и нарисовал на стене в квартире своих друзей Лопухиных огромный портрет старого испанца, своего воображаемого предка. Одновременно, он начал интересоваться историей и обычаями этой страны и, собрав необходимый материал, приступил к написанию своего первого драматургического произведения в стихах трагедии "Испанцы".
           В нашу задачу не входит ни пересказ содержания традегии, ни оценка ее драматургических достоинств, считаем лишь необходимым подчеркнуть ряд обстоятельств, которые приковывают к себе наше внимание, а именно: в трагедии действуют много испанцев различных сословий, и среди них одна еврейская семья, состоящая из отца Моисея, его дочери Ноэми и старой служанки Сары. И вот, все показанные в ней испанцы, за исключением дочери гранда Альвареца, Эмилии, и воспитанного в его доме юноши Фернандо, - все они представлены, как сборище отъявленных негодяев, готовых на любую подлость, измену и даже убийство. В образе Фернандо легко распознается сам автор. Он храбр, образован, благороден, но душа его омрачена оскорбительным сознанием того, что он является человеком "без роду и племени".

                                             "Отчизна! Родина! - слова пустые для меня.
                                      
        Затем, что я не ведаю цены их;
                                      
        Отечеством зовется край, где наши
                                      
        Родные, дом наш и друзьп;
                                       
       Но у меня, под небесами, нет ни родных,
                                       
       Ни дома, ни друзей!"

            Но если поэт устами Фернандо дает Испании столь убийственную характеристику, значит, его мечта - найти в этой стране достойную отчизну оказалась беспочвенной, ибо изображенная им Испания ничем не лучше "страны рабов, страны господ". Это и было причиной того, что Лермонтов утратил всякий интерес к Испании и в жизни и в творчестве.
            Наряду с этим, все герои трагедии еврейской национальности представлены автором как люди добрые, честные и отзывчивые к чужому горю. Вообще, Лермонтов создает характеры этих героев с такой любовью, чю трудно удержаться от сугубо личного замечания о том, что, будь автором трагедии "чистокровный" еврей, он, в порядке самокритики, непременно подкинул бы этим героям хоть парочку небольших недостатков.
          
 Простые, но исполненные боли слова вложил поэт в уста скорбящей Ноэми:

                                               "Всеми гонимый, всеми презираемый,
                                              
 Наш род скитается по свету:
                                                Родина, спокойствие, жилище наше, -
                                                Все не наше!.."

           Можно утверждать, что, при столь поверхностном знакомстве с событиями, относящимися к 15-му столетию, а также с традициями и верованиями двух, представленных в трагедии народов (испанского и еврейского), ни один, даже опытный драматург не взвалил бы на свои плечи столь трудную задачу. И кажется почти невероятным тот факт, что трагедия, в стихах, объемом 120 страниц была написана пятнадцатилетним поэтом в течение 4-х месяцев!
             Однако самым загадочным является то обстоятельство, что, в отличие от испанской тематики, поэт, в последующие годы неоднократно возвращался к еврейской тематике. И это тем более удивительно, если учесть, что на протяжении всей своей жизни поэт не имел никаких контактов с людьми еврейской национальности. Так, до четырнадцати лет он жил в Тарханах под неусыпным оком своей бабушки. Местных евреев там не было, а если в кои веки в имение забредал какой-нибудь мелкий торговец еврей, то в барский дом его, конечно, не пускали.
             Среди соседей и университетских друзей также не было ни одного еврея, а в том, что их не было среди юнкеров и гвардейских офицеров - можно не сомневаться. И все же Лермонтов неоднократно возвращался к еврейской тематике, что уже само по себе является уникальнейшим явлением в русской поэзии и говорит о многом.
             Невольно возникает вопрос: какими корнями питалось это внутреннее тяготение поэта к еврейским мотивам? "Что он Гекубе, что она ему?!" На этот кардинальный вопрос мы постараемся ответить в заключительной части. А теперь позволим себе коснуться некоторых подробностей и поразмыслить над ними.
            Михаил Юрьевич Лермонтов был человеком нелегкой судьбы, с трудным характером для окружающих и, прежде всего, для самого себя. У него фактически не было ни детства, ни юности в общепринятом понимании этих слов. В свои пятнадцать лет это был уже не юноша, а мыслитель, поэт - Б-жьей милостью, пророчески уверенный в своем высоком предназначении и грядущей славе. Так, еще задолго до того как его произведения начали появляться в печати, он писал:

                                               "Я рожден, чтоб целый мир был зритель
                                                Торжества иль гибели моей,
                                                Но с тобой мой луч-путеводитель,
                                                Что хвала иль гордый смех людей!"

           Длительные переживания и тяжкие раздумья, связанные с его неразделенной любовью и несчастной судьбой родителей, омрачили и без того трудную жизнь поэта, и он стал скрытным, угрюмым и даже резким. Основной чертой его характера, определявшей и его творчество, и его поступки - был максимализм во всем, что касается самолюбия, любви, ненависти и нетерпимости к недостаткам других. Только с учетом этою можно понять его пожизненную, безнадежную любовь к Н.Ф.Ивановой, и неслыханно дерзкий вызов брошенный им в лицо всему окружению царя в стихотворении "Смерть поэта".
          Нет сомненья в том, что в возрасте 16-17 лет поэт, при встречах со своим отцом, обсуждал с ним скрытую от мира семейную тайну, ибо каждый из них был одинок и не мог говорить об этом с третьими лицами. По признанию самою поэта, он был настолько поглощен этой темой, что не мог сосредоточиться на чем-либо другом, не связанным с этим. И, чтобы дать себе душевную разрядку, он решил написать биографическую по содержанию, романтическую драму под названием "Странный человек", которой предпоспал следующее предисловие:
         "Я решился изложить драматически происшествие истинное, которое долго беспокоило меня и всю жизнь, может быть, занимать не перестанет. Лица, изображенные мною, все взяты с природы, и я желал бы, чтоб они были узнаны, - тогда раскаяние, верно, посетит души тех людей".
           Однако, прочтя драму, доверчивый читатель будет весьма огорчен и разочарован, так как наиболее интересующие его персонажи драмы, а именно отец и мать - изображены автором нарочито непохожими.
            Даже искреннему почитателю поэта трудно найти сколь-нибудь удовлетворительное объяснение такого грубого несоответствия.
            После смерти отца Лермонтов написал несколько стихотворений, посвященных его памяти. Однако все они изобилуют зашифрованными местами и завуалированными намеками, затрудняющими их понимание и, скажем прямо, сбивающими с толку читателей.  Приводим два из них:
                                                    "Ужасная судьба отца и сына
                                                     Жить розно и в разлуке умереть,
                                                     И жребий чуждого изгнанника иметь
                                                     На родине с названьем гражданина.
                                                     Но ты свершил свой подвиг, мой отец,
                                                     Постигнут ты желанною кончиной.
                                                     Дай Б -г, чтобы как твой спокоен был конец
                                                     Того, кто был всех мук твоих причиной!
                                                     Но ты простишь мне! Я ль виновен в том,
                                                     Что люди угасить в моей душе хотели?
                                                     Огонь божественный, от самой колыбели
                                                      Горевший в ней, оправданный Творцом.

                                                      Однако ж тщетны были их желанья:
                                                      Мы не нашли вражды один в другом,
                                                      Хоть оба стали жертвою страданья!"
                                                      ------------------------------------------
                                                      ------------------------------------------  
                                                      "Я сын страданья. Мой отец
                                                      Не знал покоя под конец,

                                                      В слезах угасла мать моя:
                                                      От них остался только я,
                                                      Ненужный челн в пиру людском
                                                      Младая ветвь на пне сухом;
                                                      В ней соку нет, хоть зелена, -
                                                      Дочь смерти - смерть ей суждена!"

             Анализ этих зашифрованных в значительной степени стихов позволяет нам сделать закономерный, хоть и неприятный для нас вывод о том, что, чем больше Лермонтов проникает в тайну своих родителей, тем менее разговорчив он становится с нами, ибо "сыновняя этика" накладывает на него свое "вето". Наряду с этим, в двух подчеркнутых нами строках содержатся ценные сведения, которые будут нами использованы в практических выводах.
             Выше уже было отмечено, что присущий Лермонтову максимализм и излишняя горячность породили ему множество врагов, в том числе и среди власть имущих в стране. Непосредственным результатом этого было то, что вскоре поэт почувствовал себя "одиноким странником" в своей стране, и эта тема становится доминирующей у него:

                                                         "Никто о том не покрушится
                                                          И будут (я уверен в том)
                                                          О смерти больше веселиться,
                                                          Чем о рождении моем".

                                                         "...Смерть моя
                                                          Ужасна будет; чуждые края
                                                          Ей удивятся, а в родной стране.
                                                          Все проклянут и память обо мне".

           Приведенные строфы свидетельствуют о полной отчужденности, которую испытывал Лермонтов в России. И это ощущение постепенно породило в его душе сомненье в том - любит ли он, вообще, эту страну "страну рабов, страну господ", в которой он имел несчастье родиться?!.
              Результат своих раздумий по этому поводу, он четко сформулировал в одной строке: "ОТЧИЗНА ТАМ, ГДЕ ЛЮБЯТ НАС!" Надо отдать справедливость поэту, вернее и короче - не скажешь! Это звучит, как формула! Прекрасной иллюстрацией отношения Лермонтова к России является нижеприведенное стихотворение :

                                                          Прощай, немытая Россия,
                                                       
  Страна рабов, страна господ,
                                                      
   И вы, мундиры голубые,
                                                          И ты, послушный им народ.
                                                          Быть может за хребтом Кавказа
                                                          Сокроюсь от твоих пашей.
                                                          От их всевидящего глаза,
                                                          От их всеслышащих ушей!"

         В целях сопоставления, приведем отрывок стихотворения в прозе Лермонтова, посвященного Кавказу:
          
 "Синие горы Кавказа, приветствую вас! Вы взлелеяли детство мое, вы носили меня на своих одичалых хребтах, облаками меня одевали, вы к небу меня приучали, и с той норы все мечтаю об вас да о небе. Кто раз лишь на ваших вершинах Творцу помолился, тот жизнь презирает, хотя в то мгновенье гордился он ею!
-------------------------------------------------------------------------------------------------
--------
             Как я любил твои бури, Кавказ! Все... все в этом крае - прекрасно!"

            В этих строках и выражена поэтом не "странная", а подлинная, безоговорочная любовь! Теперь нам понятно, что увлечения юного поэта Шотландией, затем Испанией были не мальчишеской выходкой, как это пытается преподнести И.Андроников, а естественным стремлением мыслящего человека обрести достойную родину.
            Как мы уже установили "тайна Лермонтова" является, по существу, тайной его родителей, которая перешла к нему "но наследству", и он оказался ее
"живым носителем", чтобы не сказать "жертвой".
           Следовательно, для дальнейшего продвижения вперед, нам требуется подробная биография родителей, главным образом, матери поэта. Маститый лермонтовед г-н Андроников, уже десятки лет купающийся в отраженных лучах славы Лермонтова, утверждает с присущей ему "большевистской прямотой": "О матери Лермонтова не сохранилось никаких сведений, а об отце его известно лишь, что он был незнатным, скромным капитаном в отставке".
        
При такой скудности сообщенных сведений, невольно бросается в глаза характеристика "скромным". Позволительно спросить, где мог вычитать г-н Андроников о том, что Юрий Петрович был "скромным"? Ведь "скромный - нескромный" относится к сугубо личным характеристикам человека, которые не предусмотрены ни в паспортах, ни в служебных удостоверениях. Мы останавливаемся на том, казалось бы, несущественном моменте, еще и потому, что в журнале "Звезда" №5, за 1936 год были опубликованы записки однокашника Лермонтова по школе юнкеров А.Ф.Тирана, в которой говорится об отце поэта нечто прямо противоположное, а именно: "Примечательно, что никто никогда не слышал от Лермонтова ничего про его отца и мать. Стороной мы знали, что отец его был пьяница, спившийся с кругу, и игрок (вот так "скромным"!), а мать - история матери - целый роман!!!
           
Как говорится, "час от часу не легче!" Любопытно отметить, что в своей книге "Лермонтов", изданной и 1951 году, г-н Андроников не опровергает приведенное свидетельство Л.Ф.Тирана. Он "скромно" молчит об этом.
          
Теперь нам становится понятным, что ненависть бабушки поэта к его отцу, объяснялась не только традиционной должностью "злой тещи", но и вполне реальными объективными причинами. Дело в том, что оба упомянутых пристрастия отца (пьянство и карты) по своей природе таковы, что непрерывно требовали много денег.
       
 Мы теперь также начинаем понимать смысл сообщения, написанного четырнадцатилетним поэтом в письме, адресованном своей тетушке М.А.Шан-Гирей: "Папенька сюда приехал, и вот уже две картины извлечены из моего портфеля... слава Б-гу! что такими любезными мне руками!"
           
Нам теперь, впервые за минувшие 150 лет, удалось установить, что "папенька своими любезными руками" крал нарисованные сыном картины и, очевидно, "скромно" пропивал их.
            Если мы рассмотрим внимательно портреты отца и матери поэта, полностью абстрагируясь от всего, что нам о них известно, то мы увидим двух симпатичных, светлоглазых и красивых молодых людей, которым так и хочется, по-человечески, пожелать долгой и счастливой супружеской жизни. Однако их совместная жизнь была непродолжительной, и они разъехались, когда сыну было всего шесть месяцев от роду.
            Что же могло так быстро и так непоправимо рассорить их? Причина, приведенная Андрониковым об их неравенстве в обществе, должна быть отброшена, как незаслуживагощая внимания. Значительно серьезнее представляется нам версия, приведенная в завуалированном виде самим поэтом, в цитированном выше адресованном отцу прощальном стихотворении:

                                          "Дай Б-г, чтобы, как твой, спокоен был конец
                                          Того, кто был всех мук твоих причиной".

         В стихотворении над гробом близкого человека не может быть места для сомнительных аллегорий, а, следовательно, мы можем быть уверены в том, что семнадцатилетний поэт действительно знал некоторые обстоятельства, давшие ему повод считать себя "причиной всех мук отца" или, говоря более конкретно "виновником" семейного разлада между отцом и spbrок стать пbbrсобой в семью этот, только что появившийся на свет, человечек с большими черными глазами?
           Прочтя медленно, про себя, только что написанный абзац, я внезапно обратил внимание на какое-то диссонансное звучание последней строки "с большими черными глазами!". Но, почему черными? - вдруг пронеслось в мозгу... К сожалению, мы не располагаем ни одним изображением поэта в детские годы. Что касается многочисленных описаний его внешности в более поздние периоды жизни, то все они в общем совпадают, и гласят: "Он был небольшого роста, с непомерно большой головой, с широким туловищем и с большими черными глазами".
       
 Но самым авторитетным для нас свидетельством являются воспоминания родственника и друга детских лет Лермонтова Акима Шан-Гирея, который пишет: "Оглядываясь на много лет назад, я вижу пред собою смуглого мальчика с блестящими черными глазами".
        
 Таким образом, можно считать доказанным, что поэт родился смуглым и черноглазым. Поскольку его родители были оба бледнолицыми и светлоглазыми, то это обстоятельство само по себе могло породить в душе отца ревнивые подозрения, которые в дальнейшем, обрастая подробностями, могли привести к распаду семьи.
           
 Но это не единственная возможность. Можно представить себе, по крайней мере, еще один разрушительный вариант, когда ребенок, выражаясь поэтически: "и жить торопится, и чувствовать спешит", и потому он появляется на свет в добром здравии и при нормальном весе, но на два-три месяца раньше срока, положенного по календарю.
        
 То обстоятельство, что дата бракосочетания родителей, по утверждению Андроникова, отсутствует (понимай: изъята и строго засекречена), позволяет думать, что в данном случае имел место именно второй вариант.
             Но, в конце концов, для нас это не столь существенно. Важно то, что теперь мы понимаем, почему поэт считал себя виновником разрушения семьи родителей, а это, в свою очередь, позволяет нам сформулировать основной вывод нашего исследования, а именно: Юрий Петрович Лермантов был лишь юридическим отцом поэта Михаила Юрьевича Лермонтова.
              Теперь мы в состоянии, как говорится, расставить все, или почти все по своим местам. Известные нам теперь обстоятельства позволяют думать, что к моменту женитьбы Ю.П.Лермонтов не был избранником сердца Марии Михайловны, (сердце ее, вероятно, принадлежало в то время другому), а являлся кандидатурой подысканной и навязанной ей столыпинской родней -
"во имя спасения чести семьи!". Можно предположить, что за время совместно прожитой жизни с Марией Михайловной, он искренне полюбил ее, и с нетерпением ждал появления на свет их первенца. Когда же сын родился, и начались всякие перешептывания по углам, он словно обезумел от подозрений и ревности. И тут он стал пьянствовать, издеваться над женой, стал шантажировать ее богатую родню, вымогая у них деньги. Все это сделало совместную жизнь родителей невозможной, и они разъехались.
              Нам теперь также становится понятным, почему Мария Михайловна прожила менее трех лет после рождения сына, и умерла в возрасте 21 года. Мы даже допускаем мысль, что она втайне искала своей смерти.
              Презираемая мужем, третируемая многочисленной родней, знакомыми, а, возможно, и родной матерью, - женщиной сурового нрава, - она проводила все дни и ночи в слезах. И нам теперь до боли понятна строка из цитированного выше стихотворения Лермонтова: "В слезах угасла мать моя", ибо теперь мы точно знаем, что это была не поэтическая аллегория, а горькая правда жизни.
                Наконец, нам теперь понятна та настойчивость, с которой юный поэт стремился узнать, кто был его подлинным отцом или, хотя бы установить свою национальную принадлежность. Однако все его взрослые родственники хранили мертвое молчание, а, возможно, и сами толком не знали этого, так как после рождения сына их контакты с Марией Михайловной полностью прекратились.

              ЗАКЛЮЧЕНИЕ

             В основе "тайны Лермонтова", и проистекающего из нее тяготения поэта к еврейской тематике, лежит семейная тайна его родителей. Просочившись наружу, указанная тайна наложила бы клеймо позора не только на семью поэта, но и на связанную с ней узами родства очень влиятельную в царской России семью Столыпиных. В составе этой семьи было много генералов и высших чиновников, которые сумели убедить царское КГБ в необходимости пресечь распространение указанной тайны.
            
 После революции, все архивы царского КГБ перешли "но наследству" к советскому КГБ, и очень многое из того, что ранее было тайным - стало явным, и было опубликовано. Однако в том, что касается Лермонтова, произошло, скорее, обратное и, если верить Андроникову, во всех гражданских и церковных анналах Советского Союза нет никаких записей или иных документов о Марии Михайловне.
            
 Вот оказывается, как все просто! Жил человек, подарил миру гениального поэта и... испарился! Нет ни даты рождения, ни даты смерти, ни даты бракосочетания, ни мест проживания, ни учебных заведений где училась, ни фамилий друзей или подруг, ни писем, ни дневников, короче говоря, нет ничего! Но все это, разумеется, полуправда, чтобы не сказать - ложь!
           
 Правда же состоит в том, что в течение столетия со дня гибели Лермонтова, его популярность и слава непрерывно росли, а при существующем в Советском Союзе разгуле великорусского шовинизма, невозможно допустить даже мысль о том, что лучший поэт России не "чистокровный" русский. Поэтому на всю эту тему было наложено строгое "вето".
            Так, совместными усилиями царского и советского КГБ были полностью изъяты из всех ведомств все документы, прямо или косвенно связанные с тайной Лермонтова. Поэтому, для дополнительного обоснования каких-либо выводов, приходится прибегнуть к помощи единственного, пока еще общедоступного документа, каковым является творчество самого поэта.

Об авторе
Моше Надир (наст. имя и фамилия
- Исаак Райз) (1885-1943) - американо-еврейский писатель. Родился в Восточной Галиции, в местечке Нараево. В 1898 эмигрировал в Америку. Автор лирических стихотворений, фантастических рассказов, драм и т.д. Широкое признание завоевали его юморески, фельетоны, сатирические сценки, памфлеты и публицистика на идиш. Автор книг: "Дикие розы" (1915), "От вчера до завтра", "Под солнцем" (1926), "Сказочки с моралью" (1919).


НАЧАЛО                                                                                                                                        ВОЗВРАТ