«Я не знаю, почему люди в Калифорнии или где-либо еще так сильно беспокоятся по поводу землетрясений, - говорил Чарльз Рихтер, именем которого названа шкала для оценки силы подземных толчков.
          Он призывал не преувеличивать опасность: «Риск значительно меньше в сравнении с такими вещами, как дорожное движение, с которым мы вполне свыклись. Точно также мы должны приучить себя жить с мыслью, что землетрясения весьма вероятны, особенно, если мы живем в Калифорнии или на Аляске».
          Себя он во всяком случае приучил. В Калифорнии он жил с девяти лет, с тех пор как в 1909 году семья переехала с фермы в Огайо.
          Учился здесь в средней школе, а потом и в Стэнфордском университете. Защищал докторскую в Пасадене, в Калифорнийском технологическом институте - в Калтеке, как его часто называют.
          Заниматься сейсмологией поначалу не входило в планы Чарльза Рихтера. Его больше интересовала атомная физика. Однако, когда президент Калтека, лауреат Нобелевской премии Роберт Милликен, предложил двадцатисемилетнему ученому работу в сейсмической лаборатории, тот, не особенно задумываясь, принял предложение.
        Правда, доктору физических наук пришлось дополнительно изучить географию и геологию. Но что касается учебы, мало кто мог сравниться с Рихтером в основательности: он считал, что научную литературу необходимо читать в оригинале, и поэтому специально изучил французский, итальянский, испанский, португальский, немецкий, русский и японский.
          У него были все задатки теоретика. Позже, уже став профессором сейсмологии, все в том же Калтеке, Рихтер написал два учебника, по которым до сих пор занимаются студенты и которые специалисты считают значительно большим вкладом в науку, чем названная в его честь шкала.
           Почему же он все-таки занялся прикладными проблемами?
          «Предполагалось, что в мои непосредственные обязанности не будут входить рутинные исследования по землетрясениям, - вспоминал впоследствии ученый. - Однако кому-то же надо было понять их природу и возможные масштабы. И так уж случилось, что это выпало мне».
         В 30-е годы физики, изучавшие землетрясения, остро нуждались в точной методике, которая позволяла бы измерять и сравнивать силу подземных толчков. Институт находился в сейсмически активной зоне, и материал, что называется, сам шел в руки.
         Рихтер подружился с директором своей лаборатории, выходцем из Германии Бенно Гутенбергом. Вдвоем они составляли каталоги землятрясений, по нескольку сотен в год.
       Уместен вопрос: а как же прежде измеряли силу разрушительных стихий? Пользовались двенадцатибалльной шкалой, которую в 1902 году предложил итальянский священник и геолог Джузеппе Меркали.
        Критерии были довольно зыбкие: баллы начислялись в зависимости от масштаба разрушений и от того, как воспринимают ситуацию люди, оказавшиеся в районе бедствия. Скажем, дрожит в доме люстра - значит,1-2 балла. А если, к примеру, здания разрушаются до основания и на улице паника, то это все 10 баллов. Ясно, что такая методика допускала субъективизм в оценках и была применима только в населенных районах.
          Шкала, разработанная Рихтером и Гутенбергом в 1935 году, строилась на совершенно ином принципе - на показаниях приборов-сейсмографов, фиксировавших колебания земли и стало быть, предполагала объективный подход. Баллы на шкале увеличивались по логарифмическому принципу. То есть, скажем, семь баллов - это в десять раз сильнее, чем шесть, в сто раз сильнее, чем пять баллов, в 1000, чем 4, и т.д.
          Хотя это была совместная работа двух ученых, назвали шкалу почему-то именем одного Рихтера. Поначалу он не придавал этому особого значения, но после смерти своего коллеги начал настаивать на том, чтобы несправедливость была исправлена. Тщетно. Мир науки консервативен: к названию успели привыкнуть, и переименование так и не состоялось. Впрочем, Гутенберг, судя по всему, был лишен тщеславия, и партнеры всегда работали дружно.
         В конце 30-х годов они опробовали свою методику, измеряя силу землетрясений, зарождающихся на больших глубинах - 185 миль. Как правило, их последствия очень разрушительны, и они оцениваются в восемь баллов и выше. Поистине бог подземного царства Плутон приходит в неистовство и несет людям неисчислимые бедствия.
        Рихтер, как бы ни превозносили его коллеги, относился к своим достижениям самокритично. Он подчеркивал, что результаты измерений не идеальны, и шкала допускает погрешности. Особенно он был осторожен и скептичен, когда речь заходила о возможности заранее предсказывать землетрясения. За это он не брался, хотя старался уберечь людей от возможных последствий.
       «Очень немногие люди погибли или получили увечья непосредственно от землетрясений как таковых, - сказал он как-то он в интервью корреспонденту «Вашингтон Пост». - Они пострадали главным образом при разрушении старых и ненадежных зданий, которые следовало бы заблаговременно укрепить или заменить другими, или от огня при пожарах, вышедших из-под контроля».
        Можно ли было предотвратить гибель и увечья? Во всяком случае значительно уменьшить можно было, утверждал ученый. Каким образом? Составлять в каждом районе «карты риска», быть готовым в момент бедствия автоматически перекрывать газо- и нефтепроводы, отключать электросети, заранее создавать запасы воды. Рихтер призывал ужесточить строительные нормы, доказывал, что здания в сейсмоопасных зонах не должны быть выше 30 этажей. И в то же время спорил с теми, кто считал, что жить в таких городах, как Лос-Анджелес, рискованно. Гораздо менее рискованно, уверял он, чем «ехать на автомобиле по фривею».
         К нему прислушивались, убрали, например, с некоторых лос-анджелеских домов потенциально опасные «архитектурные излишества» - декоративные карнизы, разные лепные украшения. И когда в 1971 году в этом городе произошло очередное землетрясение, Рихтера вспоминали с благодарностью, записав на его счет сотни спасенных жизней.
          У ученого не было недостатка в материале для размышлений: планету на его веку постоянно трясло. Еще когда он был шестилетним мальчишкой и жил на отцовской ферме в Огайо, в мире произошло три серьезных землетрясения - в Сан-Франциско, в Колумбии и Эквадоре. Все они по его шкале превышали по силе 8 баллов.
           А когда Рихтер уже работал в Пасадене, Калифорнию в очередной раз тряхануло так сильно, что в южных густо населенных районах погибло 120 человек. Как раз в те дни у них в институте проходил научный семинар, в котором принимал участие Альберт Эйнштейн. О том, насколько субъективно восприятие даже самых грозных событий, можно судить по такому эпизоду. В тот момент, когда начались толчки, группа ученых, в том числе Эйнштейн и Рихтер, шли по кампусу. Они были настолько заняты беседой, что даже не заметили, как дрожали толстые стволы деревьев.
           Рихтер был подлинным рыцарем своей науки. У него дома, в гостиной, всегда стоял сейсмограф, чтобы наблюдения не прерывались в любое время суток. Ленты с записями, сползавшие с прибора, обвивали кольцами всю мебель в комнате. Жена подтрунивала над Чарльзом, говорила, что для него любимый собеседник - его сейсмограф.
           На досуге он слушал записи классической музыки, читал научную фантастику, смотрел по телевидению сериал Star Trek В молодости самым большим удовольствием для него были прогулки в горы в одиночку и долгие поездки на велосипеде. Он любил где-нибудь подальше от людей поставить палатку и посидеть у костра. Однажды его застал за этим занятием огромный медведь. Ученый не растерялся и загорланил знакомую с детства фермерскую песню, и озадаченный зверь обратился в бегство.
           Однако отдыхал Рихтер редко. Почти все время посвящалось науке. Когда в институте в 1970 году устроили вечеринку по случаю выхода шефа на пенсию, сотрудники подготовили нечто вроде «капустника» и прозвучала песенка в пародийном духе по поводу его шкалы, говорят, довольно тактичная по тону. Однако Рихтер пришел в ярость: он не допускал никаких ухмылок по поводу обожаемой им сейсмологии.
           Впрочем, может быть, ученый был прав: когда дело касается землетрясений, не до шуток.
                                                                                                                    ©Л.Борщевский
                                                                                                                                                                                                                КАК ИЗМЕРИТЬ ПУЛЬС ПЛУТОНУ               ПОЧЕМУ НЕ УЛЫБАЛСЯ ДЖОРДЖ ВАШИНГТОН                 ВОЗВРАТ