ВОЗВРАТ                                         

   
  
Ноябрь 2009, №11   

       Ракурс Истории_____________________  
    
Вилен Люлечник  
       

Точка зрения                  
         

НОВОЕ О БЕЛОРУССКОМ ЛИДЕРЕ -
                                     
ПАНТЕЛЕЙМОНЕ ПОНОМАРЕНКО
                             
 
 

               Не знаю почему, но об этом интереснейшем и порядочном человеке многие пишут сегодня вещи пренеприятные. Уверен, что он этого не заслужил. В истории советского общества не много было руководителей подобного ранга, пользовавшихся авторитетом и любовью у своего народа. Радели за свой народ и прибалтийские политики, которые в конце концов возглавили обретшие независимость республики. В этом смысле «везло» и Белоруссии. Машеров, Пономаренко и некоторые другие - были люди неординарные, талантливые, образованные. В тех непростых условиях они пытались сделать для своего народа максимум возможного. И делали. Среди всех регионов СССР Белоруссия была одной из процветающих республик. Это, в конечном итоге, помогло ей выстоять в страшное время перестройки и обрести независимость.
            Цену белорусским лидерам хорошо знали в Кремле. Сталин просто обожал Пантелеймона Кондратьевича. Как отмечает известный историк А.Б.Мартиросян, Сталин очень высоко ценил Пономаренко. С его именем связано прекращение репре
cсий в Белоруссии в 1938 году. Он выполни эту задачу успешно и прекратил не только огульные репрессии, но и освободил сотни и тысячи людей из тюрем с одновременным жестким наказанием виновных в беззаконии. В ближайшее окружение Сталина он не входил. Но вождь знал, что Пантелеймон Кондратьевич своим мнением так просто не поступался и не перекладывал ответственность на чужие плечи. Сталин планировал назначить его вместо себя Председателем Совета Министров СССР. По сведениям Мартиросяна, документ о назначении уже был завизирован несколькими членами Политбюро. Но смерть Сталина помешала этому назначению. Хрущёв видел в нем соперника. Поэтому сделал все возможное, чтобы убрать его с политической арены. Став Первым секретарём ЦК, он отправил Пономаренко подальше. Вначале - в Казахстан, затем в 1955 году - послом в Польшу, потом в Нидерланды. Впрочем, и там он работал недолго - опасного «конкурента» быстренько препроводили на пенсию, весьма скромную и без причитающихся ему льгот за государственную службу. Он влачил буквально нищенское существование. И только после отставки Хрущёва, ему восстановили положенные по закону льготы.
             
Машерова, его авторитета, боялся уже Леонид Ильич Брежнев, который не посчитал нужным приехать на его похороны. И его понять можно было. Слухи о загадочной смерти белорусского лидера ходили самые разные. Но понятно было одно - Леонид Ильич избавился от самого перспективного претендента на пост главы партии и советского государства. После этого можно было «рулить» не оглядываясь!
            
К великому сожалению, о Пономаренко мы знаем значительно меньше, чем о Машерове. Но сейчас есть возможность заполнить этот пробел и рассказать правду о нём на основе новых документов, которые ввели в научный оборот историки Е.И.Барановский и В.Д.Селеменев. Именно они в комментарии к этим новым материалам пишут: «Нельзя не отдать должное природным данным этого человека - его цепкой памяти, организаторским способностям, умению анализировать события и факты, выдержке и хладнокровию при «выведении» оценок, которые направлялись им на «самый верх». Его оценки событий и жизни республики и страны в целом были глубокими и точными. Свое мнение он не боялся высказывать в «высоких» кабинетах.... Личностные качества человека и политического деятеля выделяли Пантелеймона Кондратьевича среди его коллег республиканского масштаба, ценились на союзном олимпе власти, в том числе и Сталиным. Правда, сложные взаимоотношения с Н.С.Хрущёвым, когда тот стал Первым секретарем ЦК КПСС, отрицательно сказались на его политической карьере».      
         Впрочем, давайте обратимся к документам, чтобы потвердить сказанное столь уважаемыми белорусскими историками.

                                                     КАНУН И НАЧАЛО ВОЙНЫ

             Естественно, накануне войны внимание руководителя республики было приковано к проблемам укрепления границ Белоруссии, которая вплотную примыкала к территориям, оккупированным рейхом. При этом в этих вопросах он был отнюдь не дилетантом. В свое время Пономаренко работал во Всесоюзном НИИ им.Ленина, где заведовал спецлабораторией, вёл вместе с группой сотрудников закрытую тему Наркомата обороны СССР. Его мнение на роль укрепрайонов в годы войны вносит существенные коррективы во взгляды по этому вопросу. Уж сколько говорили о том, что они не сыграли свою роль, что старые УРЫ можно было использовать и т.д. и т.п. Но Пономаренко первым заявил, что ни старые, ни новые укрепрайоны не были готовы к войне. На старой границе их также нельзя задействовать, как и на новой. Да и вряд ли в этом было заинтересовано руководство страны. Планы-то были не оборонные. Но приведем выдержки из Докладной записки Пономаренко И.В.Сталину об оборонительных мероприятиях в пограничной полосе Белорусского особого военного округа.
          
«…1. Старые укрепленные районы представляют собой нить - цепочку капитальных укреплений, не дополненных никакой системой искусственных препятствий по глубине и по фронту. Завалы, надолбы, эскарпы, заболачивание, проволочные заграждения и другие искусственные препятствия нигде не были применены. Укрытия и пункты управления имелись в редчайших случаях. Все капитальные укрепления не были как следует закончены. В них всегда чего-нибудь не хватало… Таким образом, приходиться признать, что старые укрепрайоны представляли собой вовсе не районы, а линию не вполне законченных долговременных огневых точек, не связанных в систему обороны по глубине дополнительными более мелкими сооружениями и искусственными препятствиями…». Далее Пономаренко отметил, что наши командиры думают устранить все пробелы в период мобилизации и развёртывания. «Мысль, конечно, совершенно нелепая, исходящая из неправильных представлений о неизменности по времени мобилизационного периода для всех войн, не учитывающая возможность более или менее внезапного нападения, или нападения, опережающего готовность оборонительной полосы…».
            Мнение совершенно необычное для советской военной науки того времени. Лишь немногие военачальники утверждали, что опыт войны Германии с Англией и Францией свидетельствует именно о таком варианте развертывания событий в случае конфликта между СССР и рейхом. Но так оно именно и произошло. Одновременно лидер Белоруссии считал необходимым «разрешить подорвать все доты Барановичского укрепленного района, направленного на восток и поэтому опасного, а бронеколпаки использовать для НП». Из этого можно сделать вполне определенный вывод: Пономаренко предполагал возможность отступления Красной Армии на начальном этапе войны (что само по себе уже было крамолой) и был уверен в её последующем возвращении. Иначе говоря, в самых общих чертах руководитель Белоруссии правильно предсказал ход последующих событий, связанных с началом войны. А ведь это было ещё в марте 1940 года, когда большинство военных не были готовы к возникновению подобного рода ситуаций.
        
 Оценивая деятельность Пономаренко в начале войны, некоторые журналисты, да и просто читатели, заявляли, что секретарь ЦК республики предал свой народ и панически бежал из Минска. В подобных рассуждениях нет и доли истины. Из Минска правительство и партийные руководители выехали не позже и не ранее того времени, когда это нужно было сделать. В противном случае они бы все попали в руки немцев. Конечно, были и такие, которые панически бежали, да ещё прихватили с собой государственные ценности. Но Пономаренко выехал не из Белоруссии. Он остался на территории республики и в экстремальных условиях руководил эвакуацией людей, предприятий, колхозов. Кстати, из Минска эвакуировать было практически нечего. Все предприятия были разрушены. А вот из других районов огромные ценности были переправлены на восток. В Докладной записке Сталину, Молотову, Кагановичу «Об итогах эвакуации из Белорусской ССР» 17 августа 1941 года Пантелеймон Кондратьевич сообщал: «Все наиболее значительные предприятия числом 83 из Белоруссии эвакуированы полностью. Крупные предприятия эвакуировались комплектно: оборудование, материалы, рабочая сила и уже восстанавливаются в других городах Союза. В числе этих предприятий - станкостроительные заводы, Гомсельмаш, Очковая фабрика, Паровозоремонтный завод, пресса дельта-древесина, Могилевский авиазавод №459 эвакуирован в Куйбышев… вывезен весь состав квалифицированных рабочих и ИТР. Вывезены полностью также Оршанский льнопрядильный комбинат, Кричевский цементный завод, судоремонтные мастерские, труболитейный завод и другие…». Наряду с этим была эвакуировано большое количество мелких предприятий. С территории республики вывезли более 150 тысяч тонн зернопродуктов, угнали 6 млн. голов скота, 4 тысячи тракторов и всякого иного добра. Пономаренко организовал эвакуацию банков, архивов. Правда, в Минске остался архив Совнаркома Белоруссии. Но, по всей видимости, к немцам он не попал по каким-то причинам. Если бы немцы его захватили, то использовали так, как это было сделано со Смоленским архивом. Во всяком случае, документы Совнаркома БССР мне не попадались. Впрочем, возможно, что я и ошибаюсь.             Документы и факты, приведенные историками, показывают, что Пономаренко не бежал и не предал свой народ. Он до конца выполнил свой долг и сделал все возможное в тех условиях, чтобы спасти от оккупантов максимум людей и материальных ценностей, так необходимых для ведения войны. Республику он покинул вместе с отступившими войсками. Начался новый период его деятельности. И он был не менее значимым для страны, чем предыдущий.

                                                              ВСЕ ДЛЯ ПОБЕДЫ

           В период войны, оставаясь белорусским лидером, Пономаренко был одновременно членом военных советов Западного, Центрального, Брянского, 3-й Ударной армии, начальником Центрального штаба партизанского движения. Его влияние на укрепление и развитие советских вооружённых сил было беспрецедентным. Не было ни одного такого члена Военного Совета, кроме него, который вел бы переписку с высшими руководителями страны по вопросам военного строительства и идеи которого были бы внедрены в жизнь. Для того, чтобы показать сколь велико было влияние этого человека на судьбы Красной Армии, приведем выдержки из документа под названием «О некоторых недостатках в политической работе в военное время и мерах по их устранению». Так вот, Пантелеймон Кондратьевич ещё в апреле 1942 года предлагал:
«1. Продолжить уже принесшую свои плоды работу по улучшению внешнего воинского вида солдат и офицеров. Во всех армиях мира внешнее различие, внешние признаки воина, выделяющие офицера и унтер-офицера и приподнимающие солдат, играют огромную роль. НАДО ВВЕСТИ В НАШЕЙ АРМИИ ПОГОНЫ ДЛЯ СОЛДАТ И ОФИЦЕРОВ…
2. Установить военный офицерский орден, выдаваемый только офицерам и только за отличия непосредственно в бою.
3. Установить специальный солдатский орден, может быть нескольких степеней, выдаваемый только за отличия непосредственно в бою…
4. Установить специальный знак…за ранение…Раненый испытывает гордость от того, что он дрался и пролил кровь за Родину. Возвратившись в часть, боец с таким знаком станет как бы выше остальных, как испытанный, видавший виды воин, он будет гордиться этим знаком и это гордость заслуженная.
5. Необходимо ввести гвардейские звания командному и политическому составу гвардейских частей, например, гвардии капитан…Переведённый в другую часть (не гвардейскую - В.Л.) гвардеец, имея такое звание, также будет поставлен этим в благоприятные условия для воспитания воинского духа в других.
7. Установить государственное знамя, символ чести полка, торжественно вручаемое каждому полку…Практику вручения знамен общественными организациями прекратить.
8. Установить названия полков и дивизий, присваиваемые в связи с героическими действиями полка. Название полка будет содержать или место действия - город, район, область, или имя героя…».
          
После ознакомления с этим документом становится понятным, что именно благодаря Пономаренко в армии были введены погоны, нагрудные ленточки за ранения, почетные наименования воинских частей (Кантемировская, Берлинская и прочие названия частей и соединений), учреждены офицерские и полководческие ордена, солдатская Слава трех степеней и орден Отечественной войны двух степеней, а офицерам и солдатам к воинскому званию стали добавлять «гвардии» (гвардии рядовой, гвардии майор и пр.) Но и это не все. По предложению Пономаренко были восстановлены марши дореволюционных полков и созданы новые марши и песни частей и дивизий. Очень хорошо это показано в фильме «Белорусский вокзал», где герои исполняют песню штурмового десантного батальона. И ещё он предложил сообщать родным отличившихся и награжденных воинов об их подвиге. Подобная практика нашла широкое применение в вооружённых силах. Можно только себе представить, как гордились в деревне или городе, получив подобное сообщение. Впоследствии благодарственные письма на родину были узаконены уставом как мера поощрения.
            Вот что из себя представлял белорусский лидер и как он отличался от других республиканских руководителей. И начальником Центрального штаба партизанского движения его назначили не зря. Все понимали, что из себя представлял этот человек. Но вот тут и возникли проблемы. Некоторые исследователи пытались обвинить его в антисемитизме, приписывая ему посланную в партизанские отряды телеграмму, в которой якобы говорилось о том, что в эти отряды не должны принимать евреев. Однако ни один человек не мог представить подлинник или хотя бы копию этого документа, а также назвать место его хранения. Да оно и понятно. Такой телеграммы просто нет. Уж не знаю, кому понадобилось придумать подобное. Хотя проблемы с евреями и возникали, впрочем, как и с поляками и прочими. Но факт остается фактом, что Беларусь была единственной республикой, где евреев не только уничтожали, но и где они отчаянно и организованно сражались. В партизанских отрядах региона сражалось по разным данным от 15 до 30 тысяч евреев-бойцов. Думаю, что без ведома, без согласия непосредственного руководителя этого движения подобное было бы невозможно. А руководителем был именно П.К.Пономаренко. Правда, приводят выдержки из двух документов, авторство которых приписывают Пантелеймону Кондратьевичу. Вот фрагменты из них, приведённые в исследовании Марка Солонина «22 июня, или когда началась Великая Отечественная война?». В начале июля 1941 года секретарь ЦК Белоруссии докладывал в Москву Сталину:
«…должен подчеркнуть исключительное бесстрашие, стойкость и непримиримость к врагу колхозников в отличие от некоторой части служивого люда городов, ни о чем не думающих, кроме спасения шкуры. Это объясняется в известной степени большой еврейской прослойкой в городах. Их обуял животный страх перед Гитлером, и вместо борьбы - бегство…». На четвертый день войны он же докладывал вождю: «Вся их агитация (немцев - В.Л.) устная и письменная, идёт под флагом борьбы с жидами и коммунистами, что трактуется как синонимы». Вот таких два документа. Второй сомнения не вызывает. Было действительно так. И доклад объективен. Вот первый вызывает сомнение. И вот почему. Во-первых, не указано где, в каком архиве фонде и т.п. он хранится. Ситуация точно такая же, как со злополучной телеграммой о партизанах, которую никак не могут найти по сей день. Во-вторых, цитата вырвана из контекста. Интересно было бы ознакомиться со всем документом. В-третьих, много, много евреев до войны было и среди колхозников Белоруссии. Так что похвала относится к ним в полной мере. И - в-третьих, если он и написал такое, что, строго говоря, в нравах того времени, то он констатировал факт: евреи уже знали о нависшей над ними опасности. Это, естественно, повлияло на их поведение. И ничего необычного в этом нет. Но вот Гавриил Харитонович Попов в своей книге «Война и правда» сообщает тоже интересный факт, который позволяет несколько по-иному оценить белорусского лидера. Был Пономаренко соседом Попова по даче. И вот что сообщает Гавриил Харитонович о нём: «Это от Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко, кандидата в члены сталинского Политбюро я впервые услышал о двух этапах в начале войны. Первом, когда белорусские крестьяне ждали упразднения сталинских колхозов и возврата земли. И втором, - когда во всей республике вспыхнул пожар народной партизанской войны. Как заметил Пантелеймон Кондратьевич, «не за советскую власть поднялся народ, а за то, что немцы захотели сохранить главную часть советской власти - колхозы. Ну? и конечно, за евреев. Это в Польше поляки сами сдавали своих евреев немцам. Отсюда и миллионы сожжённых. А у нас в Белоруссии евреев старались спасти. Каждый десятый партизан Белоруссии был еврей». Вот вам и мнение Пономаренко о евреях. Никак на антисемита он не тянет. В то же самое время Сталину докладывали о поражениях на фронтах, «о животном страхе воинов перед танками и авиацией противника». И вождь народов называл всех попавших в плен или окружение предателями и врагами народа, да и ещё расстреливал ни в чем не повинных солдат и офицеров. Мирное же население действительно обуял страх. Особенно еврейское, которое знало уже о том, что ему грозит. Пономаренко описал события того времени в выражениях нелицеприятных, оскорбительных, относящихся отнюдь не только к евреям. Но так делал не он один.
           
 Вот так мне видится ситуация. Кстати, среди документов, которые опубликованы, упомянутых выше двух - нет.
        
 
  Весьма интересные сведения о Пономаренко можно найти в мемуарах Вячеслава Кэбича «Искушение властью». Он сообщает следующее: «Когда Сталин ехал на Потсдамскую международную конференцию, Пантелеймон Пономаренко встретил его в Орше, подсел в поезд и сопровождал по Белоруссии. Увидев на месте Минска сплошные развалины, Сталин в глубокой задумчивости, не обращаясь напрямую к своему спутнику, а скорее самому себе, сказал: «Столицу Белоруссии будем строить на новом месте. Это экономически целесообразно. А на месте разрушенного города нужно создать величественный мемориал. Пусть внуки и правнуки знают, какой ценой досталась нам победа». Но Пономаренко нашёл в себе смелость возразить вождю. На такой шаг решился бы не каждый. Он ему ответил: «Нет, товарищ Сталин, мы восстановим Минск на прежнем месте. Это и будет лучшим памятником героизму советских людей». Сталин удивился подобной дерзости и спросил у руководителя республики, почему он так думает. «Это не мое мнение, товарищ Сталин. - Мнение народа. Если бы вы смогли сейчас пройтись по руинам Минска, увидели бы на стенах полуразрушенных зданий плакаты с надписью: «Мы возродим тебя, Родной Минск!». Поверьте, это не пропагандисткая акция, это - всенародный порыв». Сталин согласился с мнением руководителя республики. Тогда же, во время короткой поездки, он убедил Сталина начать стротительство в Минске тракторного завода. Чуть позже возвели и автомобильный гигант. Так что Минск обязан Пантелеймону Кондратьевичу своей судьбой.
            Конечно же, он был далеко не ангелом. Но нельзя судить о нём с точки зрения нынешней эпохи. Он был сыном своего времени, своего народа и ему были присущи черты человека тоталитарного общества. Но других людей в то время вообще-то и не было. Белорусский же руководитель выделялся среди прочих именно своей неординарностью, честностью и порядочностью, за что впоследствии и поплатился карьерой. Но мы-то должны дать таким деятелям справедливую оценку. Их было не так уж и много. Но Пантелеймон Кондратьевич среди них был звездой первой величины.

                                                                                                         ©В.Люлечник

Дорогие друзья! А что думаете вы по этому поводу? Приглашаем принять участие в обсуждении темы на страницах Гостевой книги.  Будем рады вашему мнению!          

См.также  здесь и здесь

НАЧАЛО                                                                                                                                                 ВОЗВРАТ
              Предыдущие публикации и об авторе - в Тематическом Указателе в разделе "История"