ВОЗВРАТ                                              

 
 Август 2005, №8    
  

Ракурс Истории_____________________________                                                                                      Вилен Люлечник   

ТРУМЭН, АТОМНАЯ БОМБА И РОССИЯ                              

             

 

     Литературы о Трумэне в Советском Союзе было до обидного мало. А в тех немногих публикациях, которые все же увидели свет, рисовался одномерный портрет человека, который только и сделал на посту президента, что с радостью сбросил атомные бомбы на Япония и  обирался сбрасывать их на СССР. Между тем, вопрос о том, как Трумэн оценивал атомное оружие и его перспективы как инструмента политики, не так уж и прост. Ответить на него попытался профессор Иллинойского университета в Чикаго Роберт Л. Мессер в работе «Святая надежда Америки: Трумэн и атомная бомба (1945-1949)». Подготовленная на основе интереснейших документов и ранее неизвестных фактов, статья раскрывает подлинный образ одного из самых «загадочных» президентов США. Мы с удивлением видим перед собой личность, которую можно без натяжки считать одним из величайших президентов Америки. Нам же многие годы внушали совершенно обратное. Впрочем, давайте, обратившись к этой работе и некоторым другим, попробуем составить собственное мнение о Трумэне.


                                  «АТОМНАЯ БОМБА – ЭТО ПРОСТО ВИД АРТИЛЛЕРИИ…»

      Трумэн родился в баптистской семье. Когда его спрашивали, к какой конфессии он принадлежит, он отвечал: «Я грешный баптист». «Грешный» - потому что любил играть в карты и не отказывался от хорошей выпивки. Мессер в упомянутой работе отмечает, что христианство Трумэна не отвечало ни духу Нагорной проповеди, ни пацифизму типа «если тебя ударили по правой щеке, подставь левую». Уже только поэтому, из всех своих деяний он больше всего гордился тем, что командовал в бою. Во время Первой мировой войны Трумэн был капитаном артиллерийской батареи во Франции. Он хорошо был знаком с ужасами войны и основным ее законом: «убей, или будешь убит». Но и это не все. Трумэн - единственный президент США, который до своего президентства принимал участие в использовании, как теперь говорят, оружия массового поражения. Его батарея неоднократно обстреливала противника снарядами, начиненными отравляющими газами.
      Естественно, Трумэн и его солдаты сами были мишенями для врага. Но, видимо, Трумэн родился под счастливой звездой: ни он сам, и никто из его подчиненных не были серьезно ранены. Может быть еще и поэтому он так любил военную службу - она не принесла ему вреда, зато обогатила опытом. И спустя многие годы стрельба из пушек доставляла ему больше удовольствия, чем исполнение президентских обязанностей. В 1945 году Трумэн оказался в обстоятельствах и похожих, и непохожих на Первую мировую войну.
      В целом, моральные проблемы были решены еще до появления атомного оружия. Во-первых, японцы были агрессорами. Во-вторых, они совершали военные преступления, нарушавшие законы войны и попиравшие рамки человечности. Например, зверства японцев в Китае порой затмевали зверства гитлеровцев. Все это оправдывало возмездие любой силы. Тем более, что Трумэн, как и большинство американцев того времени, разделял миф о «прицельном бомбометании» стратегической авиации. Растущие потери гражданского населения, массами гибнувшего под бомбами, объяснялись как несчастные случаи, побочные следствия действия современного оружия и, наконец, как зло неизбежное, но все же меньшее по сравнению со злом большим - необходимостью продолжать войну, если в ход не будет пущено все, что способно приблизить ее конец. Однако получив в руки атомное оружие, Трумэн оказался в несколько ином положении. Атомная бомба была оружием принципиально новым, и именно он должен был решить вопрос, можно ли ее применить, опираясь на те же самые моральные обоснования, которые использовались для оправдания ковровых бомбежек.
      Тут и сказался опыт старого артиллериста. Трумэн решил в вопрос в том смысле, что атомная бомба есть «просто новый вид артиллерии» и потому обязательно должна быть использована для того, чтобы сломить самоубийственный фанатизм японцев и приблизить конец войны.
      Забегая вперед, отметим, что в смысле военном Трумэн оказался абсолютно прав. По самым скромным подсчетам, атомная бомбардировка сократила войну на несколько лет и спасла многие тысячи американских жизней. И не только американских. Потери советских войск в ходе кампании против Японии были бы в десятки, если не в сотни раз больше, если бы Квантунская армия сопротивлялась всерьез. Об этом мало известно в России, но правда состоит в том, что сопротивления почти не было, до конца стояли только разрозненные группы фанатиков. Основная масса солдат и офицеров была деморализована известием о том, что американцы обладают чудо-оружием, способным сломить любое сопротивление, и начала складывать оружие даже до того, как последовал приказ генерала Ямады о безоговорочной капитуляции. В этом смысле Трумэн чувствовал свою безусловную моральную правоту и открыто ее провозглашал. Тех, кто высказывал сомнения в правомерности атомной бомбардировки, кто мучился угрызениями совести, как почти все ученые-атомщики, которым казалось, что «их руки испачканы в крови Хиросимы», Трумэн называл «плаксами». «Если бы те же обстоятельства повторились, - пишет Мессерер, - то он без всяких колебаний повторил бы все снова».
       Тем не менее, несомненно то, что Трумэн явно лукавил в оценке ядерного оружия. Не так он был прост и наивен, чтобы всерьез считать атомную бомбу «просто другим видом артиллерии». Открывшеся недавно документы ясно показывают, что Трумэн прекрасно понимал, что получил в руки нечто принципиально новое еще до того, как дал «добро» на атомную бомбардировку Японии.
      Еще до первого испытательного взрыва в Нью-Мексико Трумэн выказывал увлечение перспективами, которые рисовало воображение таких энтузиастов, как государственный секретарь Бирнс и военный министр Генри Стимсон, считавших, что бомба способна преобразить международные отношения и изменить послевоенный баланс сил. Трумэн ехал на Потсдамскую конференцию «с большой долей сомнения по поводу своих способностей быть на должном уровне с мистером Россия и мистером Британия», и горизонты, открытые Генри Стимсоном придавали ему уверенности. Впрочем, он не торопился выкладывать козыри на стол. В Потсдаме он получил данные о результатах испытаний, но на конференции лишь выразил общую озабоченность тем, что «развитие техники опережает мораль на несколько веков». В узком кругу он выражался определеннее - он говорил, что новый вид оружия может обрушить на Землю «огененный потоп» и вообще уничтожить планету.
       Говоря иначе, Трумэн полностью отдавал себе отчет в том, что представляет собой атомное оружие, но это не удержало его от атомной бомбардировки Японии. Впоследствии он утверждал, что был дезинформирован насчет размера возможных потерь, но это не более, чем отговорки. Как и большинство американцев, Трумэн радовался известию об успешной бомбардировке. Возвращаясь из Потсдама на крейсере «Августа», он сказал Бирнсу, что бомбардировка была «величайшим событием в истории человечества». Тем, кто высказывал сомнения в уместности подобных восторгов, он напоминал о подлом нападении на Перл-Харбор, о зверски жестоком обращении японцев с пленными и резюмировал свою позицию так: «Когда вы имеете дело со зверем, вы должны обращаться с ним, как со зверем».
      Тем не менее, он считал, что злоупотреблять ядерным оружием не следует. Сторонникам жесткой линии, считавшим, что нужно наказать Японию, продолжив ядерныe бомбардировки, он отвечал, развивая свою же метафору: «Если вы имеете дело со зверем, это не значит, что вы сами должны стать зверем». Он считал, что бомба свою роль уже сыграла, став в мировой политике новым фактором, который никто не может игнорировать.

                      «ПОКОНЧИТЬ С ВОЙНОЙ РАНЬШЕ, ЧЕМ РУССКИЕ ВСТУПЯТ В НЕЕ»

       Целью Трумэна было как можно скорее закончить войну с Японией. В начале Потсдамской конференции он радовался тому, что Сталин пошел ему навстречу в этом вопросе, обязавшись вступить в войну в середине августа. Он исходил из того, что вступление в войну СССР сократит ее как минимум на год. Но как только он получил подробный отчет об испытании бомбы, он начал пересматривать свое мнение об окончании войны. Теперь он считал, что «Манхэттен» (так он называл бомбу по имени «Манхэтеннского проекта», в ходе которого она была создана) может покончить с войной даже раньше, чем русские вступят в нее. Трумэн и его окружение начали осознавать важность бомбы для дипломатии и считать ее главной «козырной картой» Америки.
       Конечно, это козырь предназначался главным образом для игры со Сталиным. Трумэн надеялся, что ядерная бомбардировка, с одной стороны, вынудит японцев капитулировать немедленно, с другой, заставит Сталина задуматься, и в результате он упустит время или вообще откажется от мысли вступать в войну. Но Трумэн недооценил Сталина, тот поступил как раз наоборот. Он сам воспользовался «задумчивостью» японцев, тем, что они не сдались немедленно и, хотя понимали бесполезность сопротивления, формально пока оставались в состоянии войны с США. Опираясь на свои договоренности с американцами, Сталин начал вторжение в Китай, Корею, на Курилы и Сахалин. Партия осталась за ним - за неделю-две при минимальных потерях он получил огромный выигрыш, превосходивший тот, что получила Америка в результате трех с половиной лет войны с Японией.
       После окончания войны отношение Трумэна к ядерному оружию претерпело несколько изменений. Получив точные данные о последствиях бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, Трумэн ужаснулся. На какое-то время он вообще стал принципиальным противником применения ядерного оружия. Раньше, чем большинство американцев он пришел к выводу, что массовое его применение немыслимо. В первые послевоенные годы, когда отношения с Россией испортились, один из советников Трумэна, желая его успокоить, заметил, что в любом случае президент «все еще имеет в кармане атомную бомбу». Трумэн ответил: «Не знаю, не знаю… Не думаю, что когда-то смогу ей воспользоваться». Объясняя военному министру Кеннету Ройалу необходимость планирования войны без применения ядерного оружия, Трумэн аргументировал свое мнение тем, что это оружие убивает невинное гражданское население.
       Была и другая причина тому, что Трумэн не желал развивать ядерный потенциал. В 1945 году в распоряжении США были материалы для создания всего двух бомб того типа, что была сброшена на Нагасаки. Трумэн полагал, что если у Америки будет шесть бомб, этого вполне довольно для абсолютного доминирования в мире. Но военные, начав предварительную планировку ядерной войны, вскоре заявили, что для нее нужно по меньшей мере 50 бомб. Вскоре они увеличили это число до сотен, а потом и до тысяч бомб. Уступив их требованиям, Трумэн должен был встать перед лицом новой реальности, не только военной, но и экономической. Он считал, что это не имеет смысла, так как больше никто в мире не способен создать атомную бомбу. В конце концов, ядерные секреты относились в то время к числу наиболее охраняемых. Трудно было представить, что в обескровленной Европе найдется надлежащий научный и промышленный потенциал, чтобы создать бомбу самостоятельно. На вопрос же, когда будут иметь свою бомбу русские, Трумэн решительно отвечал: «Никогда!».
       Трумэн опять недооценил Сталина, у которого нашлись такие козыри, как Клаус Фукс и супруги Розенберг. Тщательно охраняемые ядерные секреты были украдены и первым признаком того, что в СССР есть свой ядерный проект, стала растущая наглость действий СССР на международной арене - переворот в Чехословакии, поддержка коммунистов в Китае и Корее. Но последнюю точку поставило успешное испытание первой советской бомбы, проведенное в Семипалатинске 29 августа 1949 года. Трумэн долго не мог поверить, что «эти азиаты могли сделать такое сложное оружие», отправил в отставку директора ЦРУ, адмирала Холенкоттера, который давал ему прогноз создания в СССР атомной бомбы не ранее 1953 года, и только 23 сентября 1949 года объявил американскому народу, что СССР испытал атомную бомбу.
       После этого взгляд Трумэна на развитие ядерного потенциала радикально переменился. Американская промышленность принялась собирать бомбы, и не потребовалось много аргументов, чтобы убедить Трумэна в необходимости начать разработку водородного заряда. Тех, кто указывал, что он это оружие геноцида и совсем уж аморально, Трумэн спрашивал: «А что если его сделают русские?». Вопрос, явно подразумевавший, что общеморальные соображения он ценит ниже, чем национальные интересы Америки.
        Но самое интересное для характеристики Трумэна как человека и президента состоит в том, что дав старт самой смертоносной в истории гонки вооружений, он остался противником применения ядерного оружия. В период Корейской войны случился такой эпизод. Генерал Макартур, которые многие считают лучшим солдатом за всю историю США, пришел к выводу, что необходимо нанести по, как он выражался, «святилищу» - району к северу от реки Ялунцзян, служившим базой для китайских наступательных операций в Корее. Но как только он заикнулся о том, что лучше всего для этого удара подошло бы ядерное оружие, Трумэн отозвал его с поста командующего, заменив командиром Восьмой армии Мэтью Риджуэем. Это было крайне непопулярное решение, которое ставят Трумэну в вину и по сей день, но сам он прежде всего руководствовался опасением, что Макартур действительно способен нанести ядерный удар.
        Это не единственный эпизод американской политики, в котором сказался опыт, связанный с решением о ядерной бомбардировке Японии. «Наследство Трумэна» довлело и над другими американскими президентами, но, в конце концов, оно уступило тем урокам, которые преподала Америке «холодная война».                                

                                                                                                           ©В.Люлечник

                           Предыдущие публикации и об авторе - в Тематическом Указателе в разделе "История"  

ТРУМЭН, АТОМНАЯ БОМБА И РОССИЯ         АРАБЫ И ТЕРРОР        СОВЕТСКО-ЯПОНСКАЯ ВОЙНА        ВОЗВРАТ