СЧАСТЛИВЫЙ ВЫБОР
Начало в №7 2016г.
Через пятнадцать минут карета графини Морозовой-Ремизовой
неслась в имение кузины Милошенковой. Спустя час бешеной гонки
по владимирским дорогам, измученная Ольга Викторовна буквально
упала в объятия кузины.
Сергей Львович не находил себе места от ревности. Он оделся,
спустился в холл гостиной и поинтересовался у портье:
Сергей Львович проснулся и огляделся.
Ольга Викторовна вошла в комнату, где спал Николенька: он
равномерно посапывал. Она умилилась и перекрестила сына, с
удовольствием заметив, что он все более становится похожим на
покойного мужа.
Сергей Львович стоял около стола, заваленного ассигнациями, все
еще не веря своим глазам. Он посмотрел в очередной раз на стол,
затем на три тысячи рублей, зажатых в правой руке, и спросил
самого себя:
Волосы
Ольги Викторовны разметались по подушке, подобно длинным золотым
нитям. Она мирно спала. Сергей Львович открыл глаза и с
обожанием посмотрел на свою возлюбленную: «Боже мой! Неужели это
свершилось? Я - счастливейший из смертных,
которому довелось обладать столь прекрасным сокровищем…»
Неожиданно дверь распахнулась, в спальню, как вихрь влетела Даша.
Она круглыми глазами посмотрела на хозяйку и Сергея Львовича,
его присутствие не вызвало у нее ни малейшего удивления.
- Что случилось? -
спросил Завьялов.
Даша учащенно дышало, по всему было видно -
она быстро бежала. Ольга Викторовна проснулась.
- Что такое? Сергей, ты уже не спишь?
- она увидела горничную.
- Даша? Я же отпустила тебя до десяти утра. Что уже
десять? - недоумевала госпожа.
- Ольга Викторовна! -
наконец вымолвила Даша, немного переведя дух. -
Николай Николаевич разбились!
Ольга Викторовна буквально подпрыгнула на кровати.
- Как? Когда? Что с ним?
- Из имения приехал посыльный, говорит:
сильно убился…
- О! Господи! За что? -
воскликнула графиня и бросилась с кровати в гостиную.
- Быстро одеваемся и едем!
Сергей Львович, едва очнувшийся ото сна, растеряно наблюдал за
этой картиной: «Ничего не понимаю… Еще ночью она стонала подо
мной от безумной страсти, теперь же бежит к другому! Что за
женщина?..»
Он встал и накинул женский халат, предупредительно протянутый
Дашей.
- Сударыня! -
обратился он к метавшейся любовнице.
- Ах, Сергей, оставьте меня, умоляю! Не
до вас…
- Ах, значит, не до меня! Вы бежите из
постели, которая не успела остыть после бурной ночи, и
направляетесь к другому мужчине. Неужели я лишен права знать: к
кому?
Ольга Викторовна не обращала на речи любовника никакого внимания.
Она умылась, Даша начала приводить ее прическу в порядок.
Сергей Львович окончательно распалился:
- Так я для вас -
пустое место, несмотря на то, что произошло между нами?
Даша от волнения уронила расческу. Сергей Львович в дамском
халате продолжал метаться по номеру.
- Сергей, успокойтесь, -
урезонила его графиня. - Уверяю, ваша
ревность беспочвенна.
- Да что вы? -
наигранно удивился тот. - В таком случае
скажите: кто этот Николай Николаевич?
Даша не выдержала и уже открыла рот, дабы развеять сомнения
Завьялова, но Ольга Викторовна ее во время остановила.
- Даша, неси мое дорожное платье и
поменьше болтай.
Сергей Львович окончательно рассвирепел, он собрал свои вещи и
прямо в халате направился в свой номер.
- Ах, Ваше Сиятельство, Ольга Викторовна,
- сокрушалась Даша. -
Какой мужчина! Как он вас ревнует! Это любовь!
Ольга Викторовна не обратила на ее слова внимания.
- Вели закладывать карету. Завтракать не
стану!
- Душа моя, устала? -
сокрушалась госпожа Милошенкова.
- Наталья, умоляю: что с моим сыном?
Отведи меня к нему!
- Да, ради Бога, Ольга, успокойтесь!
Ничего страшного: все позади! Николенька упал с лошади, когда та
перешла на галоп. Поверьте: он больше испугался, нежели ушибся.
Но Ольга Викторовна была неумолима.
- К нему, срочно!
Госпожа Милошенкова только пожала плечами:
- Как изволите. Небось, с утра еще и не
завтракали?
Ольга Викторовна ничего не ответила, быстро направившись в
комнату сына. Тот лежал на постели, обложенный подушками, и при
виде маменьки театрально застонал:
- Маман! Где вы были? Я тут чуть не умер!
Несчастная мать, терзаемая угрызениями совести оттого, что пока
она наслаждалась любовными утехами, ее единственное чадо чуть не
убилось.
Она присела на кровать, развязывая шляпку и снимая перчатки.
- Как ты мой золотой? Что у тебя болит?
- Все! Руки, ноги, голова!
- Ах! - Ольга
Викторовна всплеснула руками. - Ему нужен
опытный доктор!
- Не волнуйтесь, -
вмешалась кузина, - его уже осмотрел мой
личный врач.
- Это немец, Фридрих Карлович?
- уточнила графиня.
- Да он…
- Что ж, он действительно прекрасный
доктор ему можно доверять. Что он говорит?
- Маменька! Этот мерзкий немец сказал,
что я практически здоров, якобы у меня -
лишь несколько синяков! - возмущался
Николенька.
- Так оно и есть! -
подтвердила кузина.
- Вы все хотите моей смерти! Вам плевать
на меня! Где вы были, маменька? -
наседало наглеющее чадо.
Наконец, кузина не выдержала:
- Ольга, умоляю, вам надо успокоиться и
поговорить с Фридрихом Карловичем. Он все вам объяснит!
Услышав такое, Николенька начал метаться на кровати, словно
припадочный:
- Ах! Ох! Умираю! Подите все прочь! Всех
вас ненавижу!
Ольга Викторовна бросилась к сыну, буквально бившемуся в
историке. Тот же, видя, что цель достигнута, разошелся еще
больше.
Кузина испугалась и бросилась за доктором, прибежала домашняя
челядь, дабы пособить несчастной матери урезонить свое
истеричное чадо. Но не тут-то было.
Николенька, хоть и был в детстве излишне болезненным мальчиком,
все же имел кое-какую силенку и со всего размаха заехал сначала
горничной, а потом и прислуге ногой кому в живот, а кому и
- в нос.
В самый трагичный момент, когда и Ольга Викторовна получила удар
локтем в лицо, появился Фридрих Карлович. Его глаза буквально
вылезли из орбит: он недоумевал, как подросток смог раскидать
столько взрослых людей? - и, помолившись
Богу, ринулся в атаку.
- Держать его, держать! -
скомандовал он, налегая на мальчишку. Тот брыкался.
- Ах, ты немчура поганая!
- возмущался барчук. - Не смей
меня трогать! - визжал он, извиваясь
словно змея.
- Нет уж, Ваше Сиятельство, я по
молодости лет ни с такими справлялся в психиатрической клинике
Гогенштайна! Федор! - Крикнул он
истопнику. - Неси склянку, что на комоде.
Истопник бросился за лекарством. Фридрих Карлович, ловко скрутив
юнца: животом вниз, а руками, которые он крепко держал
- верх, да еще и надавливал коленом на
поясницу, приказал:
- Федор, запрокинь ему голову, и влей
лекарство в рот, а затем зажми, дабы не выплюнул!
Истопник терпеть не мог наглого барчука, который вот уже
несколько лет подряд нарушал летом спокойствие усадьбы, и с
удовольствием проделал указанные действия.
Николеньке ничего не оставалось делать, как проглотить сильное
успокоительное, потому как Федор так зажал ему рот, что свело
челюсти.
- Федор, смени меня! -
приказал Фридрих Карлович. - Годы, увы,
- не те, чтобы так урезонивать молодежь.
- Он отер потный лоб платком.
- Через десять минут заснет. А ты, Федор,
погляди за ним.
Ольга Викторовна расплакалась, но, дотронувшись до щеки, поняла:
ее украшал синяк.
- Ах, Ольга Викторовна, голубушка, и вам
досталось! Идемте, сделаю вам примочку, -
предложил Фридрих Карлович, немного отдышавшись.
Доктор, кузина и графиня спустились в гостиную.
Ольга Викторовна попыталась собраться с мыслями, ей это удалось:
- Наташа, -
обратилась она к кузине, - позволь узнать:
а где же мистер Треверс?
Кузина виновато улыбнулась.
- Видишь ли, дорогая, пока ты находилась
во Владимире, он покинул службу, даже не потребовав плату за
последний месяц.
Графиня встрепенулась.
- Как? Отчего он ушел? Да еще и без
жалованья?
- Думаю, Ольга Викторовна, что его
терпение закончилось также как и у предыдущих гувернеров,
- предположил доктор, не зная об истинной
причине ухода Треверса.
- Но мне казалось, что они ладят…
- робко возразила графиня.
- Это только на первый взгляд. Вот
прижмите к щеке, через пару дней не останется и следа.
Фридрих Карлович смочил салфетку неким зельем и протянул графине.
- Благодарю. О! Жжет! -
воскликнула она.
- Придется потерпеть, -
констатировал доктор. - Я возьму на себя
смелость, Ольга Викторовна, вы уж не обессудьте… Вряд ли Наталья
Павловна вам решиться такое сказать. - Он
откашлялся. - Дело в том, что Николай
Николаевич - чрезмерно капризен и
совершенно не контролирует свои эмоции…
Ольга Викторовна округлила глаза.
- И что же? Он -
слишком слабый и впечатлительный ребенок.
- Отнюдь, Ваше Сиятельство. После падения
с лошади, я с разрешения Натальи Павловны, тщательно осмотрел
вашего сына, и, к счастью, не нашел у него никаких заболеваний.
- Как? - удивилась
графиня.
- Вот так, Ольга Викторовна. Вы слишком
много времени уделяете Николаю, он же окончательно подчинил вас
своей воле. Еще пару лет и он окончательно станет домашним
тираном. И вряд ли потом найдется девушка, которая пожелает
связать с ним свою судьбу. Думаю, ваш покойный супруг хотел бы
видеть своего сына сильным и решительным мужчиной, способным
принимать ответственные решения.
Ольга Викторовна снова расплакалась, понимая, что немец прав.
- Что же мне делать?
- Выйти замуж! -
отчеканила кузина.
- Да, да! Совершенно с вами согласен,
Наталья Павловна! Это выход из сложившейся ситуации. И хорошо бы,
если ваш избранник был человеком военным и решительным,
- закончил мысль доктор.
Ольга Викторовна невольно вспомнила Сергея Львовича и
разрыдалась еще сильней: ей было стыдно. Что же она теперь ему
скажет? - лучше признаться сразу в том,
что у нее есть сын и он…просто невыносим.
- Вот выпейте, -
Фридрих Карлович протянул графине успокоительные капли в склянке.
Та выпила их залпом.
- Душа моя, а как с тем негодяем, который
избил Николеньку? - поинтересовалась
кузина.
Графиня отерла слезы носовым платком и смачно в него
высморкалась:
- Идет дознание. Я попросила надежного
человека… Он сделает все, как полагается…
- Ольга Викторовна, простите меня за
очередную дерзость, - издалека начал
доктор. - Может быть, в связи с нашим
последним разговором, вы отмените свое решение и прекратите дело?
- Отчего же? -
удивилась графиня.
- А, вы, уверены, что в поезде произошло
все именно так, как рассказал мистер Треверс?
Ольга Викторовна задумалась и призналась:
- Нет, уже не уверена…
- Любезный, подскажи мне, где можно
хорошо провести время?
- Вас, сударь, интересуют девочки, или
карты?
Завьялов задумался.
- Карты…
- Тогда вам надо в дом Жарова…
- и портье объяснил, как до него добраться.
Завьялов нанял извозчика и то отвез седока по названному адресу.
Дом Жарова стоял почти в центре города, его вход освещали
газовые фонари. Около парадной уже стояло порядка десятка карет.
Сергей Львович понял: сие место пребывания пользуется у здешних
жителей изрядной популярностью.
Он вошел в прихожую, к нему тотчас подскочил расторопный
гардеробный, приняв плащ и шляпу.
Майор вошел в игорный зал, где несколько женщин, одетых с явным
вызовом прохаживались вокруг карточного стола, за которым
расположились игроки в покер. Определялось право раздавать карты
согласно жребию. Каждый игрок поочередно снимал колоду с целью
подрезать самую старшую карту, дающую право сдавать.
Сдатчик просмотрел колоду, затем старательно перемешал, видя
только крап, и отдал соседу, который разделил ее на две части. И
та часть, которая была внизу -
переместилась наверх. Наконец сдатчик раздал карты: игра
началась.
Вокруг стола собрались зрители, многим из них было просто
любопытно, а у иных - пусто в карманах, и
свою тягу к игре они утоляли лишь ее созерцанием.
Сергей Львович также присоединился к любопытным, не желая
рисковать деньгами. Хотя, зачем он тогда сюда приехал?
- Завьялов и сам не знал. Скорее всего, с
желанием скоротать время.
Неожиданно к нему подошла женщина в темно-вишневом платье. Майор
ощутил запах недорогих духов и поморщился.
- Не решаетесь сыграть? -
поинтересовалась она.
Завьялов кивнул.
Дама сомнительного поведения не унималась:
- А, может быть, сыграем в другую игру?
- предложила она.
Мужчина взглянул на сию «жрицу любви» более внимательно: она
была немолода, скорее лет тридцати, может чуть больше; лицо с
изрядным слоем пудры и румян казалось неестественным; ярко-алые
губы манили, но в то де время отталкивали…
Сергей Львович натянуто улыбнулся:
- В другой раз…
Дама кисло улыбнулась и направилась к следующей жертве. Сергей
Львович направился в другой зал. До его слуха донеслись слова:
флеш-рояль, стрит-флеш , каре, фул-хаус , значение которых он
едва припоминал. Но это было неважно. Постояв около игорного
стола и в этом зале, ему стало нестерпимо скучно, и он
направился в буфет, дабы пропустить рюмочку коньяку.
Неожиданно Завьялов заметил господина Боголюбского, который
сидел за столом с неприлично раскрашенной женщиной. Она пила
шампанское из высокого бокала, служитель же закона расточал в ее
адрес сальные взгляды.
Завьялов отвернулся и с разгона махнул коньяку, закусив тонким
ломтиком лимона.
- Господи, и чего я здесь делаю? Вот
только в карты мне не хватало продуться? А может попробовать? Во
что я играл последний раз? - он начал
лихорадочно вспоминать правила игры в покер, единственное, во
что он когда-либо играл.
Через пятнадцать минут Сергей Львович сидел за игральным столом.
Невольно он почувствовал запах, исходивший от темно-зеленого
сукна, обтягивающего стол: это был запах азарта, смешанный со
страхом проигрыша и надеждой на выигрыш несметного богатства.
Он решительно открыл портмоне, достал ассигнацию и положил на
банк посередине стола. Сдающий распечатал новую упаковку.
Наконец, карты были розданы, и каждый из игроков определил силу
своих карт и по возможности стал повышать ставку, дабы
произвести замену любого количества своих карт.
Сергей Львович играл машинально, без какой-либо надежды на
выигрыш. Ну, подумаешь, проигрыш в пятьдесят рублей
- не велика потеря, хотя, впрочем, обидно.
Неожиданно его глаза застелила пелена, почудился голос Ольги
Викторовны. «Играй, да меру знай», -
сказала зеленоглазая красавица… После ее слов случилось и вовсе
невероятное: Завьялову пошла карта, и он оказался в выигрыше,
взяв банк в двести пятьдесят рублей.
Сергей Львович остался за игральным столом, положив на банк
двести рублей - ставки росли…
- Кажется, я в гостинице…
- догадался он. - Так что же было
вчера?
Голова нестерпимо болела, во рту пересохло. Он встал, обнаружив,
что спал прямо в брюках и жилете, и направился к столу, где
стоял графин с водой.
Приблизившись к столу, Сергей Львович удивился:
- Это еще что такое? И откуда у меня
столько денег? - он взял одну из
ассигнаций в руки. - Я что вчера ограбил
банк? Не может быть… - Сергей Львович
дрожащей рукой налил воды в стакан, залпом выпил и неприлично
икнул. - Мало того, что меня посадят за
избиение ребенка, так еще и обвинят в воровстве. Так, так… Чего
делать? - неожиданно его осенило:
- Бежать!!! Но куда?..
Сергей Львович рухнул на стул и представил, как его в кандалах
гонят по Владимирскому тракту.
В дверь постучали.
- Вот уже пришли… Не удивлюсь, если это
- Боголюбский…
Завьялов открыл дверь.
- Сударь, -
обратился е нему элегантно одетый визитер. -
Я принес вам карточный долг, как и обещал. Вот,
- он достал из пухлого портмоне увесистую пачку купюр.
- Ровно три тысячи рублей.
От такой суммы у Сергея Львовича подкосились ноги.
- Вы ничего не перепутали? Вы точно мне
должны деньги? - уточнил он.
- Совершенно точно, сударь. Видите ли, я
имею смелость напомнить вам, что князья Мещерские всегда платят
долги…
Завьялов слегка икнул.
- Простите меня, ради Бога… Я видимо
вчера много выпил и совершенно ничего не помню… Простите, даже
вас…
Князь рассмеялся.
- Не удивительно, голубчик, ведь вы взяли
банк в десять тысяч рублей! Не каждому такое удается! За это
стоит выпить!
Завьялов растерялся.
- Вы не ошибаетесь, князь? Это я выиграл
столько денег? - вдруг майор вспомнил про
ассигнации, которым был полностью завален стол.
- Я не имею привычки ошибаться, сударь!
- воскликнул Мещерский. -
Желаю здравствовать, - поклонился он и
ушел, оставив Сергея Львовича в полном недоумении.
- Значит, арестовывать меня пока не будут,
- заключил он, - и
то хорошо.
Графиня села на стул рядом с кроватью, не зная чем себя занять:
накатила волна воспоминаний. Она вспомнила свой первый бал, ей в
ту пору едва исполнилось шестнадцать. В каком же она была платье?
- Ольга Викторовна отчетливо увидела себя
юную, беспечную в нежно коралловом бальном наряде, в колье из
граната. Она была дивно хороша, свежа… стройна и жаждала любви.
Конечно, появление юной Ольги Морозовой на балу у Рябушинских не
прошло незамеченным. Напротив, спустя неделю, к ее отцу
зачастили молодые и не очень молодые мужчины, дабы просить
дозволения видеться с дочерью, имея самые серьезные намеренья.
Отец Ольги придерживался старинных правил: мужа для дочери
должны выбирать родители, но с одной поправкой -
их избранник не должен быть противен последней.
Юная прелестница отвергла всех претендентов на ее изящную руку и
пылкое сердце, всех - кроме одного: графа
Ремизова. Он был уже не молод и опытен в жизни и амурных делах,
имел огромное состояние и заслужил положительную репутацию при
императорском дворе. Сия кандидатура жениха весьма устраивала
господина Морозова, но также и Ольгу. Девушка сразу же
призналась отцу, что граф ей нравится, а, познакомившись с ним
поближе, она страстно полюбила его. Поэтому замужество юной
Ольги Морозовой состоялось по любви.
Увы, но при всей ее любви и верности мужу, при всем его
богатстве, у нее не было главного -
внимания мужа. Не потому, что граф пренебрегал юной супругой, а
в силу занятости служебными делами, которые порой сопровождались
частыми отъездами из Петербурга то в Москву, то в Екатеринбург,
а то и в Одессу.
Теперь же графиня была еще молода, недавно ей минуло тридцать
лет, да и чего греха таить, - красива и
желанна. Она знала об этом, но никогда не пользовалась для
достижения каких-либо целей. Но сейчас Ольга Викторовна четко
осознала: если так пойдет и далее она потеряет сына, получив
вместо него капризного властного тирана, способного кого угодно
вывести из терпения.
Слова Фридриха Карловича и кузины о необходимости замужества,
покуда не поздно, ранили ее в самое сердце. Она никогда не
задумывалась над тем, чтобы снова устроить свою жизнь, ведь для
нее было важно: как отреагирует на это Николенька?
- он так любил отца!!!
Ольга Викторовна давала себе отчет, что в любом случае сын будет
противиться ее браку. Ведь, если вспомнить, как он поступил в
прошлом году с соседом, помещиком Чарторыжским!
- попросту оскорбил взрослого человека, проявив при этом
самые дурные наклонности своего характера. Ольга Викторовна
невольно вспомнила слова Чарторыжского: «Насколько вы красивы,
добры и великодушны, настолько ваш сын, увы, не управляем…» Ей
было очень стыдно услышать такой нелестный отзыв о своем
обожаемом Николеньке, она страшно обиделась на соседа… Но по
прошествии времени поняла, что Чарторыжский в сущности был прав.
Настало время подумать и о себе. Ольга Викторовна твердо решила,
по прибытии во Владимир, тотчас сама отправится в номер к
Завьялову и объяснится с ним, - чего бы
ей это ни стоило!
Николенька заворочался и перевернулся на другой бок. Ольга
Викторовна подошла к нему, нагнулась и поцеловала в щеку.
* * *
- Это сколько же у меня денег? А не
пересчитать ли их? Да и пойти в ресторан позавтракать!
Завьялов приступил к нелегкой задаче: многие купюры были сильно
помяты. Он тщательно разглаживал их рукой и складывал в кучку.
- Так, восемьсот… Девятьсот… Тысяча… Две…
Четыре… Восемь… Десять… Действительно ровно десять тысяч рублей!
И как я только умудрился?! Верно, говорят: везет новичкам и
дуракам! Если быть уверенным, что я - все
же не дурак, то уж точно новичок, потому как никогда серьезно не
играл.
В дверь опять постучали.
- Неужели еще один карточный долг
принесли?! - удивился Завьялов и на
всякий случай прикрыл деньги салфеткой.
На пороге стоял посыльный, который протягивал казенный пакет.
Завьялов сразу же вспомнил:
- От Боголюбского! Вызывает с суд!
Недолго я радовался удачи…
Действительно, прочитав извещение, Сергей Львович узнал, что
через два дня - заседание суда по его
делу. Он в раздражении отбросил письмо и плюхнулся на диван.
- Да пошли она все -
к чертовой матери! Гулять, так гулять!
Он привел себя в порядок, принял ванну, надел свежую рубашку,
любимые твидовые брюки в полоску, стеганный домашний пиджак и
заказал завтрак в номер.
© О.Крючкова
Окончание
следует