В 1940 году в результате всенародого голосования, результаты которого не оспаривались никем и нигде, Литва добровольно присоединилась к СССР. Как и во всех регионах бескрайнего Советского Союза, так и в Литве сталинские чекисты творили безобразия: расстреливали немногих, но десятки и тысяч высылали в Сибирь. Делалось это без различия возраста, вероисповедания и национальности. В чем, в чем, а в расизме сталинских чекистов обвинить нельзя. Здесь не было Холокоста - была классовая борьба, так как ее понимали большевики.
             Антисемитизм в Прибалтике всегда был очень силен. Особенно он выявил себя, когда Красная Армия временно вынуждена была отступить под ударами гитлеровцев.
             Одной из достопримечательностей Каунаса, который в межвоенное десятилетие был столицей Литвы, является знаменитая крепость - Девятый форт.
             Через несколько недель после захвата фашистами города к Девятому форту пригнали около тысячи военнопленных и заставили их копать громадные рвы: когда ямы вырыли, всех военнопленных расстреляли и трупы сбросили в них.
            Примерно в это же время на окраине Каунаса - в Вилиямполе - было создано еврейское гетто, в которое собрали евреев города и округи. Как жили в этом кошмарном месте, я расскажу позже на примере Вильнюсского гетто: жизнь во всех гетто, созданных нацистами, мало чем отличалась друг от друга, везде людей ожидали страх, издевательства, постоянное напряжение от ощущения безнадежности, а в конце этого страшного пути - гибель. Смерть была неминуема - это знали все. Поэтому те, кто могли, убегали из гетто, создавали партизанские отряды. Некоторые совершали акты индивидуального террора.
              В Каунасском гетто, охраняемом литовскими националистами, а это были куда более опасные служаки, чем немцы (не зря большинство фашистских концлагерей - Освенцим, Треблинк, Бухенвальд и т.д. - охранялись не немцами, а литовцами, латышами, западными украинцами), тоже царила ужасающая атмосфера ожидания конца света.
            Он наступал ежедневно. В сентябре-октябре 1941 года в Девятом форте было расстреляно около 15 тысяч каунасских евреев. Пятнадцать тысяч человек! У каждого душа, мысли, чувства, у каждого надежды и переживания, у каждого дети, родители, друзья, знакомые, возлюбленные... Кто может все это забыть - тот нечеловек. Тот, кто может простить это - тем более нечеловек.
              В Девятый форт свозили несчастных со всей Европы: например, в мае 1944 года здесь расстреляли 900 граждан Франции.
             В конце 1943 года фашисты стали скрывать следы своих преступлений: трупы расстрелянных извлекали из земли и сжигали.
              Из Девятого форта часто убегали: очень немногим удалось спастись.
              Самым крупным побегом был побег 64 евреев и русских в рождественскую ночь 1943 года. Охрана напилась, отмечая Рождество Христово (эти изверги верили в Христа - какое кощунство!), а 64 человека (в том числе четыре женщины) взломали дверь, идущую на волю, и накрыв себя белыми простынями, оказались на свободе. Часть узников спряталась в близлежащих селах и через несколько дней их выдали. 12 человек нашли в себе силы дойти до Каунаса, спрятаться в нем, затеряться среди жителей и затем уйти к партизанам. Скрывались эти 12 не среди литовцев, а в гетто. Благодаря этому и остались живы.
             Один из этих двенадцати, с которым я случайно познакомился в ноябре 1967 года, рассказал, что евреи и русские военнопленные боялись литовцев больше, чем немцев. Именно литовцы и выдавали русских военнопленных, не знавших языка и обреченных на смерть. Были, конечно, исключения, но они были редки. Лишь одна прослойка литовского народа показала себя в годы фашизма с положительной стороны - это священнослужители. Несмотря на строжайшие запреты, литовские ксендзы крестили еврейских детей, давали им литовские имена, всячески литуанизировали их и уже как неевреев передавали детишек в монастырские детские дома, где те жили до конца войны. Жили под страхом смерти, но все же жили. Среди таким образом спасенных евреев был и знаменитый писатель Ицкохас Мерас, автор трагических книг о своем детстве - ныне он в Израиле.
           В ноябре 1967 года, путешествуя по Литве, я познакомился, как уже говорил, с одним из бывших узников Девятого форта - одним из тех 64-х, которые бежали в ту Рождественскую ночь. Этот человек потерял в гетто всю свою семью. Оставшись чудом в живых, он еще долго приходил в себя, потом женился, родил сына Давида, который в 1967 году водил меня по Каунасу, но что бы он ни делал, о чем бы ни говорил и ни думал, он никогда не мог забыть ужасы Девятого форта: помню его слова: «Если может быть ад на земле или на небе, то он был в Девятом форту».
           После войны часть литовских националистов, повинных в зверствах, была поймана и расстреляна, часть раскаялась и была отправлена на Колыму, а большинство сбежало на Запад. В США живет основная масса этих извергов. Там они полноправные граждане.
           Защитники фашизма или люди, пытающиеся представить убийства евреев и русских в качестве возмездия за совершенные Советской властью преступления в 1940-41 годах (будто лишь евреи приветствовали приход советских танков), бессовестно лгут. Да, евреи с симпатией отнеслись к Красной Армии летом 1940 года. Из-за любви к Сталину? Нет, конечно. Евреи вынуждены были так вести себя, так как:
1) до 1940 года литовцы всячески их дискриминировали. Не было взаимной любви у этих народов;
2) Красная Армия была приглашена литовским правительством и литовским парламентом, в которых, кстати, не было ни одного еврея. Литовцы пригласили сталинских солдат под давлением Гитлера, брошенные союзниками, но с формальной точки зрения пригласили добровольно;
3) литовские евреи видели в Красной Армии единственную защитницу от нацистов, от литовских и польских националистов, не считавших евреев за людей.
           Когда начались чудовищные репрессии 1941 года, пострадавших евреев было больше, чем литовцев - не в абсолютном, конечно, а в относительном исчислении.
          Таким образом, евреи не были предателями Литвы, Латвии или Эстонии, они разделили все тяготы и трагедии стран, где проживали много веков. Не их вина, что сами литовцы, латыши или эстонцы бросили себя на произвол судьбы, а потом за собственные ошибки стали мстить нациям, которые не имели никакого отношения к происхождению этих ошибок.
                                                                         * * *
            В 1930-40 годах европейцы бросили евреев на произвол судьбы, им не помогали, даже гордые бритты не пускали евреев в Палестину; когда гитлеровцы предложили всем евреям покинуть Германию, ни одно правительство не согласилось их принять. Прежде чем начать сжигать евреев в печах Освенцима, фашисты намеревались освободиться от евреев мирным путем. Запад этого не захотел. Местные народы легко отдали евреев в руки кровожадных нацистов. Особенно это наблюдалось в Польше, где были уничтожены почти все евреи. После прихода Красной Армии поляки попытались довершить то, что не успели сделать гитлеровцы: в 1944-46 годах по Польше прокатилась волна еврейских погромов. Польские убийцы были не лучше немецких.
            Понятно, что, живя в атмосфере вечного оголтелого антисемитизма, евреи из всех зол выбирали меньшее - большевизм. Разве евреи в этом виноваты? Виноваты те, кто к ним плохо относился: те же немцы, поляки, литовцы...

                                                                          * * *
            В составе частей Советской Армии, освобождавших Прибалтику, был знаменитый французский полк «Нормандия-Неман»: его летчики много сделали для общей победы, хотя, понятно, роль маленького авиационного полка в грандиозной войне не могла быть особенно большой.
             В 1952 году в Париже вышли мемуары одного из летчиков этого авиаполка барона Франсуа де Жоффра. Несколько страниц этой книги посвящено Каунасу.
            «Перед войной Каунас насчитывал 150 тысяч жителей, в основном литовцев и евреев.Последние занимали особый квартал На окраине города, отделенной небольшим холмом... Немцы превратили еврейский квартал в концлагерь. Они опоясали его колючей проволокой, выйти за которую можно было только через сторожевой пост, охраняемый часовыми. Ежедневно на рассвете собирали мужчин и производили проверку, за тем их отправляли на строительство укреплений, и если вечером обнаруживали, что кто-либо сбежал, то его семью, даже детей тут же расстреливали.
              Мучения евреев длились три года и трагически закончились 14 июля 1944 года, за несколько дней до прихода советских войск, в этот день нацисты зверски уничтожили всех евреев. Войска СС заставили хозяев заминировать собственные дома, в которых были заперты семьи. Затем эсэсовцы приказали несчастным самим подорвать свои жилища. Страшный взрыв потряс город. Чудом уцелевшие при взрыве, обезумевшие от ужаса люди были безжалостно расстреляны эсэсовцами все до последнего человека.
               Когда мы очутились на месте каунасского гетто, то увидели тысячи обезображенных трупов, разбросанных среди обломков жилищ. Потрясенные, мы сфотографировали эту ужасную картину. Когда мы вернулись в город, только у меня одного хватило сил говорить. Я глубоко убежден, что отчетливо выразил мысли каждого из моих товарищей в следующих словах: Подлые негодяи! Они заслуживают того, чтобы с ними поступили так же. Но они знают, что на такое зверство никто не способен. Очень жаль, что никогда мы не сможем заставить их полностью ответить за те несчастья, которые они причинили людям!».  

                                                                          * * *
          В 1941 году в Вильнюсе скопилось много русских семей, брошенных своими мужчинами. Без денег, без знакомых, без знания языка, никому не нужные, всеми ненавидимые... Что делать? А это решили за них литовские националисты. Первое, что они сделали, это отделили евреек от неевреек. Были, таким образом, еврейские жены русских офицеров и нееврейские. И те, и другие были обречены на смерть, но судьба евреек была, как обычно, хуже, чем судьба неевреек.
          Еврейских женщин заперли в двух домах, что на улице Субачаус. Там раньше находилась богадельня для еврейских стариков и старух. Их всех расстреляли, а дома заполнили еврейскими женами и некоторыми русскими женщинами - женами офицеров. Дома окружили колючей проволокой и под строжайшим конвоем водили несчастных женщин работать на завод. А ведь почти у каждой были дети: все они умерли в первые же недели жизни в оккупации. Никому эти дети не были нужны, на них даже продукты не выдавались. Дизентерия и тиф приводили к тому, что рано или поздно должно было случиться от голода.
             Вскоре женщин расстреляли в Панеряе.         
             Русских же жен советских офицеров разместили в монастыре миссионеров. Охраняли их западные украинцы и литовцы, режим был немного посвободнее, чем в концлагере для евреек, но финал тот же: Панеряй.
            После уничтожения женщин в монастыре миссионеров устроили публичный дом, а сейчас (я пишу - напоминаю читателям - эти строки в 1980 году) там Вторая советская больница. Я бродил по ее двору и думал о тех, кто был здесь 30-35 лет назад.
              Я тоже мог быть среди них.
             В 1941 году мой отец-офицер и моя семья могли оказаться в этом городе, а если бы оказались - был бы пишущий эти строки в Панеряе вместе с матерью и сестрой. Иного пути не было.
             Сколько из тех, что лежат в литовской земле или в иных землях, так же, как я, могли стать врачами или журналистами, учеными или педагогами? Они не стали кем-то и все только потому, что нашлись какие-то выродки, которые решили их судьбу сами: убили. Никого не щадя: ни женщин, ни детей, ни стариков. Решили, нисколько не задумываясь над своими деяниями. Решили, не испытывая раскаяния и угрызения совести.

                                                                          * * *
            31 августа и 1 сентября 1941 года началось планомерное уничтожение еврейского гетто Вильнюса: за эти два дня в Панеряе было расстреляно около 10 000 человек. Цифра: один и еще четыре нуля. Получается десять тысяч. Не ботинок, не вагонов, не стульев - людей! У каждого душа, у каждого сердце, совесть, идеалы, страдания. И всех в одну яму. Всех, как бездомных собак, поубивали в Панеряйских лесах. За что?!!
            В годы войны недалеко от Панеряя жил журналист по фамилии Сакович. Все, что слышал и видел, он записывал на отдельных листочках, которые вкладывал в бутылки и закапывал в землю. В конце войны Сакович погиб, а его записи были потом случайно обнаружены (да и то не все): они воссоздали страшную картину ужасов, творившихся во рвах Панеряя.
            «1942 год, 2 августа, понедельник. Опять начали расстреливать большими группами. Сегодня пригнали около 4 000 человек... Расстреливало 80 палачей. Все они пьяные. Ограду охраняла сотня солдат и полицейских. На этот раз перед расстрелом очень мучили. Расстрелянных никто не закапывал. Гнали прямо в ямы, ногами топтали трупы. Никто их не добивал».
            И так почти ежедневно. Куда там до них полудиким и озверевшим от инквизиции испанцам, уничтожавшим еретиков. Они могли сжечь сотню-другую в месяц. А тут за один день четыре тысячи человек. Ведь у нас же XX век, цивилизация, телефоны, идеологии...
            С июля по декабрь 1941 года панеряйские овраги и рвы поглотили около 60 тысяч: среди них было 2-3 тысячи военнопленных и коммунистов, около 500 ксендзов и монахов православных монастырей, остальные - евреи.
             В 1942-43 годах пригоняли сюда и людей других национальностей. Например, почему-то привезли эшелон колхозников со всем их нищенским имуществом из Орловской области: пригнали - и в Панеряе расстреляли.
             5 апреля 1943 года доставили около четырех тысяч евреев из маленьких местечек Литвы. Вот как пишет об этом Сакович: «Недалеко от станции горят костры, их развели полицейские. Опять со стороны Вильнюса стучат колеса. Привезли. Стали выгонять людей из вагонов, а небольшую группу сразу же погнали к яме. Одетых в плохую одежду даже не раздели. Загнали в яму и начали расстреливать. Стоящая вблизи другая группа людей, увидев, что сделали с близкими, начала голосить. Несколько человек бросились бежать. Немного отстав от других, прижав ребенка к груди, бежала женщина с распущенными волосами. Ее догнал полицейский, ударил прикладом по голове, и женщина сразу сникла. А полицейский, схватив ребенка за ножку, бросил его в яму».
              В начале 1944 года нацистские сверхчеловеки, боясь наказания, стали сжигать трупы и тем самым заметать следы преступлений. Сжигали те же смертники; они знали, что как только заболеют, их тоже сожгут. Знали, что если быстро выполнят работу, тем более сожгут. Если будут выполнять медленно - все равно сожгут. Выхода не было. Нужно было бороться. И они боролись.
             Два с половиной месяца сжигальщики трупов рыли подземный ход. Вырыв колодец глубиной два с половиной метра, они выстроили от него горизонтально туннель длиной около 30 метров и вечером 15 апреля 1944 года, сняв кандалы, заключенные устремились на волю. Охрана заметила это, открыла стрельбу, большинство поубивали, но 11 человек все же вырвались на свободу и рассказали об ужасах, творящихся в Панеряе. Впрочем, о них и без этого знали и никто ничего не делал, чтобы спасти несчастных.
            Когда Красная Армия освободила Вильнюс, немедленно был устроен процесс над захваченными палачами, орудовавшими в Панеряе: десяти из них присудили расстрел, двух отправили в тюрьму, сейчас, наверное, уже помиловали. 100 000 и 12! Вот вам и XX век.

                                                                          * * *
          Длинной змеей проползая через весь город, улица Горького (раньше и теперь Большая) как бы стороной обходит гетто. Это самое страшное место в Вильнюсе: нигде злость, жестокость, ненависть, с одной стороны, и беззащитность, чувство собственного достоинства, благородство и чистота - с другой, не проявляли себя в самой высочайшей степени, как в гетто.
          Вся история этого района - это слезы, беды, гонения и притеснения. И несмотря ни на что жители гетто выжили, сохранили язык, свою веру, они вынесли даже то, что вынести никто уже не мог. Как бы не уничтожали евреев, этот великий народ всегда будет жить и здравствовать, если на земле остается хотя бы один еврей и одна еврейка: ни у одного народа нет такого стремления к самосохранению, как у евреев.
        Рассказывать о том, как жили евреи в Вильнюсском гетто, это рассказывать о немотивированных, неспровоцированных расстрелах, виселицах, слезах невинных людей, это рассказывать о человеческой жестокости и человеческом предательстве. Каждое ничтожество имело право считать евреев за собак только потому, что это ничтожество принадлежало к другой вере. Еврею не прощалось ничего - им все. Совесть и душа требовали от многих быть милосердными и добрыми, но их начальники заставляли верующих мстить, презрев жалость и милосердие.
           Итак, я оказался на территории Вильнюсского гетто. Я вздрагиваю, (споминая книгу Марии Рольникайте «Я должна рассказать» (в моей библиотеке хранится издание 1965 года). Когда я впервые прочитал эти душераздирающие мемуары, то несколько дней не мог прийти в себя, сердце разрывалось от жалости к жертвам и от ненависти к палачам, я чувствовал себя бесконечно виноватым перед 14-летней девочкой Машей, которую все покинули и передали в руки извергов. Рольникайте прошла крестный путь своего народа: вначале жила в гетто, потом, когда оно было уничтожено (всех расстреляли в Панеряе, в том числе мать, сестру и брата автора книги - сама Маша чудом осталась в живых), скитания по концлагерям Латвии и Польши. Последние месяцы своей апокалиптической жизни Мария Рольникайте провела в Штуттгофе - оттуда ее и освободили советские солдаты. Один из них сказал полуживой узнице: «Не плачь, сестренка, мы тебя больше в обиду не дадим», - этими словами заканчиваются воспоминания Рольникайте, ставшей со временем профессиональной писательницей.
            Рольникайте ни словом не обмолвилась, что трагедией гетто было не только то, что евреи были отгорожены от неевреев стеной и полицейскими, но главным образом их полная изоляция от местного населения, которое само не желало общаться с заключенными. Гетто охраняли считанные единицы полицейских, убежать из гетто было нетрудно, но куда идти, если весь мир - это то же самое гетто, где еврею нет нормального житья? Практически все сбежавшие из гетто евреи возвращались сами, тщетно пытаясь найти приютrу литовцев, или насильственно приводились местным населением.

                                                                         * * *
         В 1976 году произошла еще одна встреча, имеющая прямое отношение к теме моего рассказа. Это было в Азербайджане. Я посетил храм огнепоклонников недалеко от Баку - в Сураханах - и, возвращаясь оттуда в обычном рейсовом автобусе, разговорился со случайным попутчиком. Беседовали вначале об огнепоклонниках и о том, что именно они прославили Сураханы - не будь их, никто бы о Сураханах и не знал.
          Мой попутчик поинтересовался:
          - Вы когда-нибудь слышала об украинском городке под названием Бучач?
          - Никогда в жизни.
          - Он находится в Тернопольской области в треугольнике Ивано-Франковск-Тернополь-Каменец-Подольск. Стоит на реке Стрыпа, впадающей в Днестр. Городок малюсенький и никому не известный.
          - Но вам он, видно, знаком?
        - Да, я эвакуировался оттуда еще пятилетним мальчишкой и остался Азербайджане. Лишь изредка навещаю Бучач.
          - Почему вы эвакуировались, если не секрет?
        - Какой уж там секрет! Я еврей. Если б остался, то меня расстреляли так же как расстреляли всех бучачских евреев: никого не пощадили.
          - Кто расстреливал?
          - Украинцы, иногда немцы.
          - А ваши родители?
        - Мать умерла в эвакуации, отец погиб на фронте, меня воспитал детский дом. Остальных родственников, оставшихся в Бучаче или захваченных нацистами по пути на восток, всех уничтожили. Мы жили рядом с одной семьей. Дружили даже. Их всех расстреляли. Из их рода остался лишь один человек.
          - И как сложилась его судьба?
          - Необычно. О нем в СССР не принято говорить.
          - Отчего же?
          - Вы слышали когда-нибудь о Симоне Визентале?
          - Не о том ли, что возглавляет в Вене Еврейский театр документации?
          - Вы случайно не в КГБ работаете? А то слишком много знаете.
          - Не работаю - и потому, в частности, что много знаю. Так что успокойтесь.
          - Этот Визенталь родился в Бучаче в 1908 году. Потом уехал учиться, стал архитектором, жил во Львове. Ему чудом удалось спастись от пуль украинцев: его перевезли в Маутхаузен, а там пленников освободили американцы. Визенталь не стал возвращаться во Львов, теперь уже не польский, а советский, остался с американцами. И дал клятву свою жизнь посвятить поискам нацистов. И клятву сдержал.
          - О поимке Эйхмана знает весь мир.
          - Он не только Эйхмана поймал, но и многих других.
          - Кого, например?
          - Слышали о судьбе вильнюсских евреев? Читали книгу Марии Рольникайте «Я должна рассказать»?
          - А как же! Я и книгу читал, и историю вильнюсского гетто хорошо знаю.
         - Помните, кто был начальником гетто, кто собственноручно уничтожил больше всего евреев?
          - Сейчас скажу. Ага, вспомнил: Франц Мурер.
          - Вы наверняка работаете в КГБ.
        - Книгу Рольникайте я знаю очень хорошо. Более того, я был знаком с некоторыми бывшими узниками Вильнюсского гетто и поэтому ориентируюсь в их биографиях.
          - Какова судьба Мурера?
         - Сейчас вспомню. Вспомнил: советские газеты негодовали, что австрийские власти выпустили Мурера на свободу и он работает в каком-то банке.
          - Где он был до того, как его выпустили на свободу?
          - В тюрьме, естественно.
          - Кто его туда запрятал?
          - Лучше скажите вы: я боюсь, что не знаю всех тонкостей этой ужасней истории.
          - Так вот: Мурера разыскал Визенталь. Разыскал, передал англичанам, те - русским.
Судили Мурера в Вильнюсе. Думаете, его расстреляли? Если б он выступал против товарища Сталина, его бы четвертовали. А тут какие-то евреи. Ну и пусть Мурер повинен в смерти чуть ли не 75 тысяч евреев. В общем дали Муреру 25 лет, а через пять лет передали австрийцам. Те рассудили так: Мурер убивал советских граждан, а Советский Союз не счел его опасным преступником и передал нам. С какой стати мы его должны держать в тюрьме.
           И отпустили на все четыре стороны.*
----------------------------------------------------------------------------------------------------------
* Так же, как в отношении Мурера, СССР поступил в отношении многих других преступников, повинных в Холокосте. Например, в отношении Бруно Штрекенбаха (1902-1977) - генерал-лейтенанта СС. В 1952 году советский суд назначил ему 25 лет, через три года его отпустили в Германию, а там и вовсе дали вольную.
      Советский Союз, который неизменно поднимал истошный крик по поводу бездействия западных стран в отношении германских военных преступников, сам ничего не делал для их выдачи и наказания. Например, в Сирии, которая много десятилетий была если не сателлитом СССР, то, во всяком случае, ближайшим его союзником, нашли убежище тысячи фашистов повинных в уничтожении евреев, и ни одного из них СССР не востребовал. Это же касается и Египта - там, в частности, вся армия была нашпигована гитлеровцами, бежавшими туда после 1945 года и активно сотрудничавшими с советскими военными специалистами. Один из ближайших сотрудников А.Эйхмана Алоиз Бруннер более полувека провел в Сирии, будучи ее почетным гостем. Сирийцы это делали назло Израилю. Фактически из сотрудников Эйхман почти никого не наказали: Теодор Даннекер (1913-1945) и еще несколько покончили с собой, остальные спрятались в разных сириях - только Эйхмана  и судили.
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------
          Визенталь не оставил этого дела. Он проявил дьявольскую настойчивость и добился того, что Мурера вновь арестовали и, если не ошибаюсь, засадили в тюрьму надолго.
           Теперь вы видите, кто родился в Бучаче? Этому городку есть теперь чем гордиться.
           - Расскажите еще о Визентале.
         - Отношение к нему разное. Одно время в СССР его восхваляли - это было до Шестидневной войны. Потом стали ругать последними словами: понятно, что он теперь сионист, фашист и т.д. Если его имя и упоминалось, то с оскорбительными прилагательными.
Но Визенталь не сдавался. Он искал преступников и делал все, чтобы их осудили. В этом ему помогало одно-единственное государство (кроме Израиля, разумеется) - это ФРГ. Западные немцы переполнены чувством вины перед евреями и делают все, чтобы скомпенсировать себя. Они прощают евреям и Израилю все прежние, настоящие и будущие грехи во имя искупления своей вины. Всякий западный немец автоматически находится на стороне евреев. Всех фашистов они решительно изгоняют из государственной и общественной жизни. И в этом заслуга Визенталя.
          Однажды Визенталь напечатал данные о сорока крупных журналистах из Восточной Германии. Оказалось, что в годы фашизма они были преданными нацистами, писали антисоветские статьи и т.д. Визенталь опубликовал номера их гитлеровских партбилетов, привел отрывки из их антисемитских статей.
          - Чем же кончилась эта фантастическая история?
         - Часть журналистов лишили работы, большинство продолжают работать, нескольких посадили в тюрьму. Послушные люди везде нужны.
         - Дай Бог ему побольше негодяев выявить.                                                                                                                                                                                                                               ©М.Буянов