ВОЗВРАТ                                             

 
      
Январь 2009, №1       
 
 
 
Хроники Старого Света______       
Лев Борщевский        
 
 
 
                 

                               

                               Отшельник из Ламбарене

           Свое самое важное в жизни решение он описывает лаконично и буднично, всего одной фразой: «Я оставил преподавание в Страсбургском университете, игру на органе и литературную работу, чтобы поехать врачом в Экваториальную Африку» .
               Это скромное признание следовало бы прокомментировать следующим образом: в 1913 году Альберт Швейцер, известный ученый, музыкант, литератор, автор монографии о творчестве Баха и научного труда о философии Канта, по своей доброй воле покидает Европу и селится в девственном тропическом лесу, в миссионерском пункте Ламбарене, который находился во французской колонии, ставшей впоследствии независимым государством Габон.
  Миссионеры предоставили в его распоряжение один из домов и разрешили построить больницу.
    Как и почему он пришел к такому решению?
   Едва ли кто-либо из семьи эльзасского пастора Луи Швейцера мог предполагать, что их сын Альберт, родившийся 14 января 1875 года, будет лечить в Африке туземцев. Все в роду - и с материнской, и с отцовской стороны - становились либо священниками, либо органистами. В какой- то степени гены проявились и у Альберта - в тяге к миссионерскому служению, в любви к музыке. Он вырос в селе Гюнсбах (прежде эта территория была немецкой, теперь, как и весь Эльзас, принадлежит Франции).
              В семье небогатого сельского священника, близкой по укладу к крестьянской, хорошо знали, что такое физический труд - пасли скот, возделывали виноградники. Эти навыки пригодились Швейцеру в Африке: почти все в больнице приходилось делать собственными руками.
              В «Письмах из Ламбарене» он приводит эпизод, который трудно читать без улыбки. Доктор с двумя помощниками таскает брусья и доски. Вдруг ему на глаза попадает приехавший навестить больного одетый в белое негр.
              - Послушай-ка друг - обращается к нему Швейцер, - не поможешь ли нам?
              - Я человек интеллигентный - степенно отвечает посетитель, - и брусья не ношу.
             - Тебе повезло, - сказал Швейцер. - Мне бы тоже хотелось быть интеллигентным человеком, да что-то не удается.
            Реплика звучит забавно в устах человека, который с блеском окончил Страсбургский университет, был знатоком философии и теологии, блестящим органистом, написал исследование о творчестве Баха, которое до сих пор служит ценнейшим пособием для специалистов.
             И вот этот молодой ученый и музыкант в зените славы и успеха, пренебрегая научной карьерой и комфортом, едет в Африку лечить людей - туда, где свирепствует сонная болезнь, проказа и множество других опасных недугов, и нужда в медицинской помощи особенно велика.
             Не всем были ясны его мотивы. Некоторые усматривали в этом поступке грех тщеславия. Стефан Цвейг, который был знаком со Швейцером и высоко его ценил, называл «гением человечности», задается тем же вопросом: а почему, собственно, в Африку? Разве нельзя было бороться с человеческими страданиями в той же Европе? И отвечает так: «Можно. Но в Африке делать это во много раз труднее. Потому что едут туда люди, ищущие наживы, любители приключений, карьеристы. Потому что там, в девственном лесу, в повседневной своей деятельности человек должен исходить из самых чистых моральных побуждений».
             Швейцер подтвердил чистоту своих помыслов полувековой работой в африканской глуши. Клинику в Ламбарене сравнивали с Ясной Поляной, и для этого были все основания. Толстой был в числе его любимых авторов, и ему близка была толстовская доктрина любви и сострадания.
  
Кто еще в числе его учителей? В молодости довольно основательно изучал Ницше, но решительно не принимал преклонение философа перед всепобеждающим «суперменом». Но, пожалуй, наибольшее влияние оказала на Швейцера жизнь Христа. Еще в Страсбурге, когда изучал медицину и проходил практику в госпитале, написал работу по психиатрии, в которой оспаривал мнение, будто бы Иисус был параноиком. По-видимому, поступки Христа все же имели для него более важное значение, чем само его учение. Иначе пасторский сын поехал бы на «черный континент» проповедовать христианство, а не лечить. Что касается религиозных убеждений, то Швейцер исповедовал то, что он называл Преклонением перед жизнью (Преклонение - именно так, с большой буквы).
           Началось это, по его собственным воспоминаниям, в восемь лет. Однажды воскресным утром он с ребятами пошел на прогулку. Мальчики взяли с собой рогатки. Но когда Альберт прицелился, он, услышав, как птичка заливается в лучах утреннего солнца, отвел рогатку в сторону и намеренно промахнулся.
             «В это время, - вспоминает он - прозвучал удар колокола в соседней церкви и этот звук слился с птичьим пением… Для меня это был голос с небес. Я бросил прочь рогатку, распугал всех птиц и побежал домой».
             Много лет спустя, уже в Африке, он как-то плыл на допотопном пароходике по реке Огоуе. И вдруг на песчаной отмели он увидел греющихся на солнце четырех гиппопотамов с выводком малышей и залюбовался этой картиной. И тогда-то он с предельной ясностью осознал, как назвать то сильное чувство, которое уже давно жило в нем и определяло его взгляды и поступки - «Преклонение перед жизнью» .
            Хотя Швейцера называли «отшельником из Ламбарене», он вовсе не чуждался проблем, волновавших остальной мир. Пишет фундаментальную работу «Культура и этика», издает больше десятка философских и публицистических книг: «Между водой и девственным лесом», «Из моей жизни и мыслей», «Мировоззрение индийских мыслителей». Выступает со статьями и речами, посвященными проблемам войны и мира.
            В тридцатые годы идеологи Третьего рейха пытались заручиться поддержкой знаменитого эльзасца. Геббельс написал ему письмо, завершавшееся словами «С немецким приветом». Швейцер прислал ответ, поставив в конце: «С центрально-африканским приветом». Нацисту ясно дали понять, что дальнейшие контакты нежелательны.
             В 1952 году Швейцер получил Нобелевскую премию мира. Он никогда не считал и не объявлял себя борцом. Однажды у него состоялся такой разговор с виолончелистом Пабло Казальсом, который в свое время бежал от режима Франко и в течение многих лет отказывался выступать в Испании.
  «Лучше создавать, чем протестовать», - заметил Швейцер, не согласный с решением друга. «Почему бы не делать то и другое»? - возразил Казальс. Собеседник великого музыканта не был упрямым доктринером. В конце пятидесятых годов он неоднократно выступал с призывами к правительствам сверхдержав прекратить ядерные испытания.
    Когда к доктору из Ламбарене пришла всемирная слава, его тихая и уединенная жизнь кончилась. В больницу, к его неудовольствию, зачастили визитеры. Среди них были, конечно, и просто любопытствующие, но оказалось немало убежденных последователей. Уильям Лаример Мелон из знаменитого семейства богачей Мелонов под влиянием Швейцера круто изменил свою жизнь и открыл аналогичную клинику на Гаити, назвав ее именем своего кумира. Точно также поступил другой американец Теодор Байндер, и еще один одноименный госпиталь появился в Перу. Добрый пример оказался
заразительным.
    Альберт Швейцер умер на 91 году жизни в Ламбарене и похоронен там же, рядом с больницей.
   Швейцер, высоко ценивший Гете, всю жизнь следовал его принципам действенного гуманизма: «Вначале было дело», - утверждал поэт, полемизируя с известным библейским тезисом.
    «Вначале было дело», - повторял отшельник из Ламбарене и добавлял: «Этика начинается там, где кончаются разговоры».

                                                                                                        © Л.Борщевский

                 Предыдущие публикации и об авторе - в Тематическом Указателе в разделах                                                    "Хроники Старого Света" и "Открытие Америки"
НАЧАЛО                                                                                                        ВОЗВРАТ