ВОЗВРАТ                                             

 
      
Февраль 2010, №2       
     
Литературоведение_______________                                               Борис Клейн           

                                
ТОПТАНИЯ НА КЛАССИКЕ                                                
                 

            Приводить некоторые цитаты из российской печати стало как-то неудобно. Но без этого не обойтись - иначе пройдешь мимо главного.
              Не так просто понять, что для общественности главное в канун чеховского юбилея. Петербургский «толстый» журнал “Нева» одним из первых включился в торжества. Еще в январе 2009 он открыл рубрику «Навстречу 150-летию со дня рождения А.П.Чехова», поместив сочинение молодого врача и кандидата философских наук Д.А.Андреева - «Описание отсутствия».
   Признаюсь, за свою долгую жизнь я не читал ничего подобного о классике русской литературы.
  “Какая сила, - вопрошает автор, - заставляет нас вновь и вновь возвращаться к Чехову? Ведь ни один человек не является сознательным врагом себе - зачем же вот уже столетие интеллигенция ищет ответа у того, кто его дать не может?»
              Автор объясняет - почему не может: Чехов никогда не был гуманистом. Никогда он и не был молодым, ибо родился «со старой душой». Бессмысленно искать моральную поддержку у такого писателя: «Все чеховские герои неполноценны…»
             Получается, что из пьесы в пьесу у него сплошное нытье. Как бы из публики театрального зала, Андреев бросает возмущенную реплику: «На заламывания рук Раневской по поводу продажи вишневого сада - хочется сказать: «Так не продавай, придумай же что-нибудь!»
             Увы, мы знаем, что Раневская страшно далека от рынка; как и другие чеховские персонажи, она мало пригодна для бизнеса… Именно это совершенно не устраивает нашего философа, ему давно осточертели “…все эти бесконечные дяди Вани и иже с ним…» Даром только небо коптят.
             «Да не верю я в таких людей, о которых мне повествует Чехов! - восклицает он. - Это все болезненные фантазии одинокого эгоиста».
             Публикатор из «Невы» убежден, что чеховское творчество не отражает атмосферы исторической эпохи, в которой тот жил. Он ее исказил. Тогда как на деле в конце ХIХ века, при царе - миротворце Александре III Россия была процветающей страной, «стремительно наращивала темпы», там наука «уходила в прорыв», все занимались делом, и «надо быть слепым, чтобы всего этого не видеть».
            Когда доходит до вопросов религии, логика кандидата наук становится почти железной: поскольку чеховский мир «полностью безрелигиозен», замечает он, - то и мир его героя «так убог и смешон…»
            Себя автор считает куда как богатым духовно, и видимо на этом основании, вопреки русской грамматике, пишет (а литературный журнал без правки печатает):
             «Все-таки люди, которые имеют веру, вызывают уважение и достойны со стороны неверующих быть почтенными хотя бы терпимостью (?!) Но нет, для Чехова вот тут-то и начинается очередной сюжет пустоты”.
              Как медик, Андреев не стесняет себя в обращении с незадачливым коллегой; он прямо-таки на короткой ноге с Антоном Павловичем, порою даже берет язвительный тон: “А над собой, доктор Чехов, слабо посмеяться - оголиться душой и предать себя на низкий гогот толпы?”
              В статье, правда, упоминаются некоторые добрые поступки писателя: помощь больным людям, строительство школ и т.п. Может показаться, что в текст возвращается здравый смысл. Но ожидание напрасное. Заключение статьи совсем угрюмое: “Хорош человек, да литература плоха”.
              И - последний удар по уже подорванной репутации: «…Люди у него словно схемы, карикатуры…человека в людях он не ищет: только кишки одни, и все».
              Когда встречаешь такие хамские выражения, просто не веришь глазам - нечто запредельное. Мы даже вправе задаться вопросом: “Он что, с ума сошел?” Но по принятым теперь в России критериям, скорее всего, это норма.
              Как известно, журнальную рукопись до публикации читают работники редакции. Значит, такой стиль их вполне устраивает. Что из этого следует? Если в подобных авторских выходках усматривать признаки хулиганства, то оно, выходит, коллективное.
              Таков первый подарок, преподнесенный читателям журнала «Нева» к чеховскому юбилею. Из последующих, на мой взгляд, выделяется юбилейное приношение Ю.Колкера (2009, №11).
              Несколько слов о нем. Ю.И.Колкер - поэт, живет в Лондоне. Автор ряда книг, изданных на русском языке. Недавно довелось познакомиться с его любопытным очерком о литературных дарованиях Льва Троцкого. Теперь же в эссе «Тарарабумбия» он высказывает нелицеприятные мысли о жизни и творчестве А.П.Чехова. Вот некоторые формулировки оттуда.
             “Что можно понять в Чехове, если не видеть, что он - квинтэссенция русского провинциализма конца ХIХ века?…Скука, точно паутина, покрывает его бронзовый монумент”.
              Тут невольно берешь паузу: о ком написано?
              Как будто, резон есть: таганрогский мещанин по рождению, Антон Павлович одну из своих повестей так прямо и назвал: «Скучная история». И это считать доказательством? Скорее, нет никакого резона. Иначе, как объяснить устойчивый интерес к чеховским произведениям во всем мире? Все новые переиздания на разных языках… В Англии переведено и издано его эпистолярное наследие, идут нарасхват тысячи писем… Бесчисленные постановки пьес…
              Такое не может быть уделом скучной литературы.
              Но журнал «Нева», предоставив свои страницы дерзостному Колкеру, разом ставит под сомнение и творческую манеру, и убеждения, и, по сути, талант великого писателя: «…Автор у Чехова растворен во всех героях сразу. Авторские мысли высказывают герои, от которых ничего хорошего не ждешь. Самые отрицательные, вроде доктора из «Палаты номер 6»… Чехову не до народа. Он небу вызов бросает. Если у тебя все герои говорят на один голос, значит, ты мучаешься неразрешимыми вопросами…»
               Это чеховские герои, оказывается, “все говорят на один голос”…
               Можно, конечно, сделать вид, что противоположных взглядов не существует, или что они безнадежно устарели. Но я, тем не менее, приведу одно место из книги «Современники» Корнея Чуковского:
              “Не верится, что все эти толпы людей, кишащие в чеховских книгах, созданы одним человеком, что только два глаза, а не тысяча глаз с такою нечеловеческой зоркостью подсмотрели, запомнили и запечатлели навек все это множество жестов, походок, улыбок, физиономий, одежд и что не тысяча сердец, а всего лишь одно вместило в себе все боли и радости этой громады людей”.
             Продолжим осмысливание упомянутого эссе. А почему, собственно, доктор Андрей Ефимыч из рассказа «Палата №6» отнесен Колкером к «самым отрицательным героям»?
             В январе 1893г. Чехов извещен был письмом, что о его произведении получен «самый сочувственный» отзыв Л.Н.Толстого.
             Также И.Е.Репин написал Чехову в апреле того же года: «Какая страшная сила впечатлений поднимается из этой вещи!.. Такая неотразимая, глубокая и колоссальная идея человечества!»
             И по отзыву Н.С.Лескова: «Всюду - палата №6. Это - Россия…Чехов сам не думал того, что написал (он мне говорил это), а между тем это так».
            Недавно я увидел чеховский сборник под этим названием на полке одного из американских магазинов. Большой тираж книги, мягкая обложка - явно адресовано массовому читателю. Предисловие переводчика поясняет, что такое «чеховский мир».
             Конечно, по содержанию и смыслу эти рассказы и повести во многом расходятся с ныне насаждаемыми представлениями официозов о благополучной российской империи. Но такова уж правда жизни - пусть, часть правды, какой ее видели великие писатели и художники. Их теперь, каждого по отдельности, и всех вместе, можно третировать сколько угодно. Это учиняют не в одночасье.
             Если обратиться к моим статьям последних лет, то можно найти достаточно резкий отклик на постмодернистскую «доделку» Б.Акуниным чеховской “Чайки» (тем не менее, поставленной в изуродованном виде рядом московских театров). Соразмерно ее заслугам, оценена Л.Улицкая, состряпавшая пьесу «Русское варенье» - грубую пародию на всю чеховскую драматургию.
              И вот нынешние сюрпризы: Колкер пренебрежительно отзывается о повести «Три года», которая упрочила ведущее место Чехова в русской литературе: «…какое скучное, какое некоммерческое название». Или, как он выразился о рассказе «Попрыгунья»: “…не самая удачная вещь Чехова, если не просто провал”.
              А вот домашний врач Л.Н.Толстого 29 марта 1907 года записал в своем дневнике отзыв Льва Николаевича о прочитанном им вслух рассказе “Попрыгунья»: “Превосходно, превосходно! Есть юмор сначала, а потом эта серьезность…»
              В свою очередь, нобелевский лауреат писатель И.А.Бунин включил «Попрыгунью» в список лучших, по его мнению, чеховских произведений.
              Они могли давать одни оценки, а Колкер - другие. Суть же, как он считает, отнюдь не в художественных достоинствах того или иного текста. Чтобы понять писателя, разъясняет наш литературовед, «нужно его главную любовную историю проследить». И он «прослеживает», со всей наглой современной дотошностью, интимную связь Лики Мизиновой с Антоном Павловичем, равно как ее запутанные отношения с писателем Потапенко и другими любовниками. Сенсационная глава в «чеховиане»!
              Нельзя не отметить «изысканность» стиля этой «Тарарабумбии»:
              «…А Чехов немолод (34 года! по тем временам - возраст), женщин у него было - вагон и маленькая тележка… Итак, в 1890-м Чехов поматросил и бросил. А Лике - нужно жить, она женщина… Между тем Чехов времени даром не терял. Поклонниц хватало, выбор был широк. Предпочитал он закрытых…Лика уже не ставит больше на Чехова, он же - попросту пристраивает ее…даже в каком-то смысле сводит со своим другом… Но при всем этом Чехов и тут не вполне отпускает Лику, ему все еще по временам нужны ее ласки…» И так далее.
             Драматизм раскрытого в журнале конфликта (а точнее, подноготной) буквально захватывает: «Могло ли дело обернуться иначе? Можно ли вообразить Чехова, женившегося по любви? Книппер - не в счет. В 1901-м Чехову нужна была уже не любовница, а сиделка…Но отчего не пофантазировать?»
             С глубоким проникновением в существо вопроса, Колкер разграничивает три типа любовников. К какому типу отнести Антона Павловича?
             «…Кажется, Чехов вообще ближе всего к оппортунисту…Половое влечение у него вызывали новизна, приключения, авантюра, и держалось оно недолго».
             Спрашивается, каким способом можно было «подогреть» его чувственность? Ответ однозначен: для этого «нужна была Лика, притом непременно с ее любовником».
              Таков уж он, даровитый, но ведь болезненно ущербный мужчина: “А Чехов любить по-настоящему не может, от биологического эгоизма отказаться не может. Не понимает счастья жертвенного… Не готов поступиться своими интересами… К чему? Наслаждение мимолетно, - и оно тотчас плавно переходит в скуку. Любовная жажда легко и быстро удовлетворяется, как обычная жажда стаканом воды”. (Вот кто, оказывается, придумал зловредную теорию «стакана воды», которую в начале 1920-х большевичка - нарком Александра Коллонтай проповедовала комсомольцам обоего пола).
              Финал эссе и вовсе сокрушительный:
              «Вот эта-то близость (то, что на современном русском языке называют сексом) так и осталась для Чехова тарарабумбией, обманом, горькой иллюзией, этой шуткой Бога над человеком…И приходится допустить, что прославленный таганрогский москвич так и остался провинциальным, несостоятельным, скучным любовником”.
              Нас шокируют этими голыми фактами: секса нет - чего уж боле… Кого в классики-то взяли?!
            Можно по-разному объяснять печатание (за пределами «желтой прессы») бульварно-помойных пассажей. Как известно, ситуация российских «толстых» журналов отнюдь не улучшается, читателей становится все меньше. Наверное, редакторы оправдываются коммерцией, когда, ради возбуждения читательского интереса (пусть и нездорового), пропускают порою грубый эпатаж, поношение личностей, матерщину… Время, можно сказать, заставляет.
              Но мало верится, что такими соображениями руководствовалась редакция “Невы» в данном случае. Не та обстановка вокруг журнала, не те люди пришли там сейчас к руководству.
              Необходимая оговорка: мой анализ исключает использование слухов, инсинуаций и т.п. Приводятся только факты, опубликованные в последнее время российскими изданиями.
              Итак, год 2006, журнал «Огонек». Внимание общественности привлекает интервью петербургской писательницы Натальи Гранцевой. Как нечто важное, «знаковое», это интервью перепечатает петербургский дайджест «24 часа». А недавно оно стало объектом тщательного анализа Евгении Щегловой, выступившей со статьей в московском академическом журнале «Вопросы литературы» (2009, №4).
              Отчего такой интерес? Думается, он вызван не только личными взглядами. Дело в том, что Гранцева сделала блистательную карьеру - стала заместителем главного редактора «Невы», а теперь и главным редактором старейшего журнала.
              Следовательно, мы как бы знакомимся с программой творческого коллектива, а может, не только его одного. Что хотят сохранить из прошлого опыта, от чего требуют отказаться? Какие ориентиры дают прежним и новым авторам, чтобы они отзывались на запросы эпохи?
              Стимулы к развитию идей не рождаются мгновенно. Было, значит с кем ей посоветоваться, у кого поучиться политической зрелости.
              Как известно, в России руководителей органов печати снимают и назначают не обязательно в угоду взыскательным читателям. Имеются и иные интересы и побуждения. Главное, своевременно и правильно расставить нужных людей, ибо «кадры решают все».
               С учетом этого, обратимся к концепции Гранцевой: «Русская классика влияет на формирование дурной ментальности, поощряет лень и воспитывает «бомбистов». Всем понятно?
               Таков ее ключевой тезис. Он не повисает в воздухе. Зачем - вопрошает нынешний редактор «Невы» - брать в Россию ХХI века чрезвычайно вредные идеалы? Если мы хотим, чтобы дети росли прагматичными и умеющими принимать решения, надо перестать воспитывать кисейных барышень на никчемных героях ХIХ века. А несчастных школьников, живущих сегодня в совершенно других условиях, по-прежнему, как в советское время заставляют читать русскую классику, ту самую, которая…
               Процитируем полностью: «…Ту самую, которая весь XIX век (после Пушкина) занималась социальной критикой и политическим брюзжанием. Ту самую, которая все громче вопрошала: кто виноват и что делать? Которая принимала байронические позы и проводила наполеоновские эксперименты с помощью топорика, опущенного на старушечью голову. Которая в результате своих прокурорско-утопических воззваний добилась разрушения государства и привела к появлению «города солнца» - Коммунистической империи, прославившейся чудовищным тоталитаризмом”.
              Вот к чему, по мнению редакторши, ведет чтение «Мертвых душ» и “Анны Карениной», не говоря уже о «Преступлении и наказании» - дорога прямиком в Гулаг. Мы не догадывались об этом, когда учились в школе, но хоть на старости лет нас заботливо просветили.
            Наталья Гранцева в ужасе от происходящего: «Именно эта классика, сформировавшая мировоззрение народовольцев и «бомбистов», классика, которую зубрили граждане ленинско-сталинской эпохи как оправдание переворота, - эта же классика входит и в состав нынешнего курса школьной литературы! Как будто нынешних школьников готовят к тому, чтобы они еще раз подложили идейную мину под новую государственность!» Нет и нет! - подчеркивает она, - нам необходима новая «здоровая и естественная духовность». Школьник должен учиться делать карьеру, «встраиваться в иерархию государственных конструкций и частных бизнес-структур».
             Следуя ей, можно «ужаснуться» не только от вредности антинародной высокохудожественной литературы. А разве классическая музыка менее повинна в травмировании умов и душ?
               Опыт учит, что в радикальных решениях по таким поводам не было недостатка. В нацистской Германии, оберегая духовное здоровье нации, запретили исполнять Мендельсона, сожгли книги Фейхтвангера и др. В июле 1941 года запрет распространился на всех русских писателей и музыкантов.
              Какая муха укусила нынче российских блюстителей нравов, еще не до конца понятно. Но недавние события кое-что прояснили.
               Как показал гоголевский юбилей, кремлевскому правящему классу не нужны столь грозные обличители коррупции как Гоголь. Эту сторону великого наследия просто замяли, ибо она колет глаза российским «корпорациям служебных воров и грабителей» (если воспользоваться словами Белинского, тоже впавшего у них в немилость).
               Гуманистическая направленность русской культуры вообще неприемлема, более того, мешает ПЛАНОМЕРНОЙ ДЕБИЛИЗАЦИИ ОБЩЕСТВА, осуществляемой разными способами, начиная от СМИ, кончая театрами. Неудивительно, если в Большом театре оглупляется опера «Евгений Онегин» - вместо пения там кричат, сцену дуэли выбросили, Ленскому цепляют шутовской колпак, а убивают его по пьянке. Нет почтения ни к Пушкину, ни к Чайковскому. Знают, что делают. Чем меньше духовного сближения массы со своими классиками, тем удобнее манипулировать людьми.
            Что возникло раньше, спрашивает критик из «Вопросов литературы», - «безграмотные, но ставшие крайне актуальными гранцевские размышления, своего рода теория, или всевозможные топтания на классике, как бы практика?»
               Могут сказать, что не стоило бы преувеличивать значение одного петербургского журнала, хотя бы и «толстого». Дело, конечно, не в нем: редактор выполняет то, что сказано начальством. И, в свою очередь, дает указания своим авторам.
              Но отчего так неугоден Чехов? По мере приближения юбилейной даты, все очевиднее проявляется несовпадение чеховской харизмы с интересами влиятельных криминальных кланов. Они рассуждают примерно так. От больных, слабых, пьяных и так жизни нет, а в угоду тому «дяде Ване», вертайся назад, разводи, значит, снова людскую плесень. Лечи каждого, мости дороги, лес без толку сажай. Болтунов-интеллигентов, которых, видите ли, их «рабская доля” не устраивает - вот кого пересажать надо!
              Потому-то журналы выискивают грамотных, а также не шибко грамотных, но готовых, на определенных кондициях, «развенчать» непотребного писателя. Некоторым, особо отличившимся, предоставят слово дважды и трижды.
              Этой чести удостоился вышеназванный поэт из Лондона. Вот какой ответ дал Ю.Колкер на вопрос редакции, собравшей предновогодний «круглый стол» («Нева», 2009, №12): “Именно «пузатые тома», именно ветхие гении - классики из дворян и буржуев, почему-то выставленные пролетарским государством в качестве культурных вертухаев, делали советскую действительность вполне и окончательно безвыходной, сюрреалистической. И Чехов как советский вертухай свирепее Толстого…»
               Это такой у них юмор.
               Итак, вслед за материальным ограблением, Россию, по сути, пытаются лишить ее духовного наследия. Того самого ценного, что принадлежит не только живущим там, и не одним только русским.

                                                                         ©Б.Клейн   
            
Предыдущие публикации и об авторе - в Тематическом Указателе в разделах "История",                                                                    "Литературоведение", "Биографические очерки"
НАЧАЛО                                                                                                      
                       ВОЗВРАТ