НОВОГОДНЕЕ ЧУДО
Елочные базары пестро темнели в черноте декабрьских вечеров; и
елки казались таинственными, как зачарованные страны.
Острый и славный аромат хвои дарил ощущение счастья; и на
истоптанном снегу, когда выбирали чудное новогоднее древо, суммы
ветвей и черно-зеленые, мягкие иголки давали причудливый
орнамент.
Выбранную и купленную везли на санках, причем верхушка ее, равно
и нижние ярусы, пружинили от движения, покачивались, нежные,
колючие, ароматные лапы подрагивали, и снег радовал так, как
может только в детстве…
Сворачивали, и шли вдоль огромной стены старого, многоквартирного дома, шли, замедляя шаги, точно искусственно
удлиняя путь, ибо запах снега, мешавшийся с упоительной хвойной
струей, был великолепен.
Чудо новогоднего древа, дарившего счастье!
Елка вносилась в дом торжественно и важно,
и словно расправлялась она, пышная красавица,
охорашивалась;
нижние ярусы ее ветвей слегка
корректировались при помощи ножниц. Древо устанавливали между двумя окнами, и, поскольку потолки были
высокими, за три метра, елка покупалась огромная. Ее устанавливали в ведро, наполненное
водой, снизу заворачивали белой материей. Медленно поднималась она, упираясь главою в потолок,
и начиналось действо...
-
Вот там держи, - говорил отец, и мальчишка держал, и легкие
уколы были нежны, как ласка.
- Осторожно, Лев, привязать надо.
- Мама вставляла реплику.
- Да, да,
- соглашался отец, точно привычный ритуал терял детали, год
ожидая в запасниках радости.
Привязанная и установленная между двумя окнами елка виделась
роскошной и без украшений, но доставались они; из недр
антресолей изымалась старая, с ободранными боками и крышкой
коробка, - важная, как старинный ларь; и крышка снималась так,
будто врата распахивались…
Мишура мерцала серебром,
играла розовым и синими цветами сверху,
потом, завернутые в фольгу, или бумагу доставались
-
являлись на
свет
-
игрушки…
Их
доставали осторожно, освобождали от оберток, раскладывали,
думали, какую куда лучше повесить.
Верхушек было две
-
на выбор; отец забирался на стремянку и
украшал елочную вершину яркой звездой.
- Болгарский гномик разбился. Жаль.
- Говорила
мама.
Знакомые болгары подарили чудесные игрушки: тонкие, хрупкие,
брать надо было
-
с замиранием сердца, не дай Бог уронишь, и
тогда хрусткие брызги, криво отражающие реальность комнаты,
лягут на пол, оставив оттенок грусти в душе.
Елка
одевалась постепенно, игрушки вешались густо, сверкали; важные,
как вельможи, шары, поворачивались слегка, играя выпуклыми
боками; и гирлянды, пропущенные меж ветвей, точно соединяли
дорогами фантастическую страну.
Ребенок в бархатной курточке и синих штанишках долго смотрел на
украшенное чудо, замирая, мечтая о чем-то; потом отходил к
маленькому черно-белому телевизору, где показывали сказку, но,
посмотрев немного, снова стремился к елке…
За
окнами крутило и кидало серебром, и, поскольку жили на первом
этаже, видно было близко. И радостно становилось, и казалось
- жизнь не имеет предела.
- Последний штрих, - говорила мама и приносила
вату.
- Ну, сынок, давай.
И
мальчишка, отделяя от плотного рулона кусочки, кидал их на лапы,
старался попасть поглубже, в таинственную зелено-черную глубину;
он кидал вату, чувствуя сладкое, волшебное умиленье в сердце,
он предвкушал новогодний праздник, ожидать который так
долго, что не хотелось бы его завершенья; и он, мальчишка,
разбрасывая искусственные снежинки, вполне уверен, что может быть
бесконечным мгновение, что вырастать - необязательно, а
если захотеть, то спокойно можно навсегда остаться в детстве, с
папой и мамой, в пределах чудного новогодья…
©
А.Балтин
НАЧАЛО
ВОЗВРАТ
№8,
№4 2019,
№9 2018
№3 2017, №9
2016,
№9,
№4 2015,
№6 2012,
№2 2010,
№5 2009,
№4 2008,
№3 2007