Константы Максима Горького
1
Советская, космическая, избыточная слава Горького давала
искаженное представление о нем, используя только одну краску: и
золото ее расплава убивало сложную сущность писателя; реакция
последующего ниспровержения была только логична.
Романтический порыв, яркость Челкаша,
тысячи исхоженных дорог, декадентские закаты, Генрих Гейне,
придумавший зубную боль в сердце, попытка застрелиться на
волжском берегу…
Примитивное, буйное ницшеанство, затхлость
провинциальных углов, и разнообразие типов: люди, люди, люди…
Горький вместил очень многое, точно
проел горы российской жизни…
Бродяги, воры, странники, монахи, купцы, подлецы,
герои, рвущиеся в запредельность, готовые огнем собственного
сердца освещать чужие дороги; пьяницы, чиновники, художники…
Каталог людей, обстановок, домов: глядите на этот, треснувший
пополам, сшитой железной скобой.
…у Горького очень интересно работало тире
-
мускульная сила его придавала крепость фразе.
Прямая речь, округло звучащая, вкатывается шаровидно в миры
слова - продолжающего жизнь, объясняющего ее…
Метафизическое осмысление данности едва ли
можно отнести к сильным сторонам Горького: нет, словесная
живопись, переливающаяся массой тонов и оттенков, гораздо ярче
энергии мысли, данной скорее подспудно.
…а жизнь русская часто шла под спудом
-
мерзостей потяжелее свинца, дремучести, дичи, чертей -
просвечивающих синеватой, чернильной кровцой - вырванных из
алкогольного бреда…
Горький церковных колоколов, и чуть ли не
жажды рухнуть в монастырскую бездну; Горький революции:
контрасты, организующие его реальность, поражают по сегодня,
представляя натуру столь же буйно талантливую, сколь и
противоречивую - второе, впрочем, вытекает из первого…
И это первое и определяет интерес, который
может вызывать писатель и сегодня: многое пережившие книги его,
отвергли ветхость, как ложное предложение времени…
2
Чехов предлагая стилистику, близкую к понятию совершенство,
золотому сечению - когда не комбинацию золотых нитей фраз,
организующих панораму людского сообщества - и Горький, идущий из
глубины народных гущь, и перерабатывающий эту руду в словесный
материал - слишком разные для одного времени.
Тем не менее, история литературы,
сохраняющая документы о не плохих их отношениях, свидетельствует
о наличие и творческих точек соприкосновения двух классиков.
Точки эти: болевое ощущение
человеческой жизни, отношение к человеку, как мере вещей, и
сострадание, множимое на сожаление, что сострадание это
необходимо.
Человек всегда мал - даже если серьёзно
положение его в мире; человек всегда слаб, даже если стоит за
ним духовная (не очень понятная, если по правде) сила.
Именно так: подспудно, подоплёкой
развертывающихся бытовых и бытийных панорам прослаивает
метафизика книги Чехова и Горького; именно это сближает их.
И еще - тоска по алмазно-прекрасной,
безусловно светлой жизни, которая так и не настала, увы.
3
Интенсивность не-приятия романа «Мать» связана с избыточностью
советской пропаганды - навязчивой, как и всякая пропаганда.
Тем не менее, роман вполне может
рассматриваться, как верная историческая панорама определенного
временного периода, к тому же выполненная внушительным
горьковским языком.
Он обстоятелен и детален.
Завод, вытягивающий из людей все
жизненные соки, даден колоритно, ярко, жарко.
Мощно, крупными мазками сделаны и персонажи, будь то Павел,
отказавшийся от алкоголя в пользу книг, или мать, ломающая
заурядность своей судьбы.
Сила протеста копится медленно, но,
выхлестнувшись, сносит тех, кто считает себя хозяевами жизни.
Свинец обстоятельств давит
-
книги говорят и об этом.
Белеющие на заводе лепестки листовок
есть достаточное основание для исключения человека из ячеек
обычной жизни.
Параллели с сегодняшним временем
провести достаточно сложно: слишком все иное.
Тем не менее, рассказ о том времени
дан весьма внушительно, не говоря назидательно: ибо объёмы
несправедливости сегодняшней и тогдашней схожи.
4
Мужицкое имя Клим, которым назван ребенок, рожденный в семье
интеллигента-народника, словно выделяет его - из привычных тем.
Или ставит отметину: человек
оказывается между полюсами, не принадлежа ни к одному.
Густая плазма человеческих судеб,
сконцентрированных в персонажах: их много, они толпятся,
расступись!
Дочери доктора Сомова, дети
квартиранта Варнавки, товарищи по гимназии, отношения с которыми
заверчиваются сложно - отчасти из-за того, что Клим вечно
старается отличиться, что получается не всегда.
Гибель Бориса и Варвары,
провалившихся под лёд во время катанья на коньках; дымящиеся
полыньи, повисающий в воздухе вопрос: А был ли мальчик?..
Вот оно - зыбкость всего,
ирреальность, марево.
Жизнь плотна и густа, жизнь -
перенасыщенная мясом субстанция, а посмотри повнимательней -
ничего нет, только курящаяся паром черная полынья…
Эротическое томление Клима,
завершающееся искусственным романом с подкупленной матерью
швейкой; адское разочарование…
Впрочем, очарованности в эпопее
вообще мало: много разговоров: причём всяк дует в свою дуду…
Петербург, студенчество, где Клим
получает презрительное прозвище «умник» - из-за вечного анализа,
которому стремится подвергнуть все и всех.
Дача, ловля сома на горшок:
символическая сцена надувательства; разговоры, разговоры,
славянофильство, западничество…
Потом - события пятого года,
«ничтожен поп» - вывод о Гапоне; Самгин в тюрьме по подозрению в
революционной деятельности.
Множество событий в
реестре тогдашней истории: идут они сгущённо, отражаясь в жизни
Самгина, становящейся всё более и более одинокой; отъезд за
границу, берлинская скука, картина Босха, дающая ощущения
схожести миропониманий…
Горький стремился дать
тотальный роман - но все время ему не хватало чего…
Отдельные сцены лепились ярко,
другие, выпадая из общего звучания, праздно отягощали громоздкий
текст.
Сложно представить, чтобы сейчас
кто-нибудь добрался до конца: до вечера у Леонида Андреева,
Февральской революции, не завершённого финала, неясности
дальнейшей судьбы Самгина.
Сложно.
В рассказах и повестях Горький давал
жизнь концентрировано, компактно, и они звучат и поныне, а
неповоротливая махина романа…
Она интересна отдельными
кусками, словно повестями, ее хочется и нарезать на них…
Ибо, как Самгин, глядя на картину
Босха, понимает, что целостности нет, одна раздробленность
мироздания, так и роман демонстрирует ее - эту раздробленность: в то время,
как жизнь подчинена глобальному, сложно уловимому единству…
5
Своеволие купецкое - от силы, сила
- от энергии, и уверенности;
а энергия купечества была сгустком энергии России тогдашних
времен.
Горький хорошо чувствовал это, сильно
передавал, используя возможное мускульное напряжение
строки-фразы, употребляя часто тире - для дополнительного
разгона.
Игнат Гордеев, служивший водоливым на
одной из барж богача купца Заева, знавал удачу во всем: неуемная
энергия его выводит наверх, хотя, уважаемый в народе, и зовется
он «Шалый» - ничего в его жизни нет от спокойствия реки, но все
- от бурления водоворота.
Вторая жена рождает ему долгожданного
сына, при этом умирая при родах: так появляется Фома Гордеев.
Гордо звучащая фамилия, сила,
определяющая ее, не знающая укорота: в том числе - в грядущем
бунте против своих, коренных, исконных.
…Фома растет в доме крестного
Маякина: в доме благочестивом, наполненном запахами ладана и
воска; растет серьезным ребёнком, хотя и возится с игрушками
вместе с Любой, дочерью купца.
Крепко делается быт: вкусными, колоритными
мазками: по дому можно пройти, подивившись его специфике,
слишком контрастирующей с жизнью, известной нам.
Впрочем, литература - не
этнография…
И Горький лепит характер,
используя все краски - от бытовой до психологической.
Вот Фома на пароходе отца, и
чувствует, как разворачивается перед ним новая жизнь: широтой
своей и силой превосходящая известную.
…случай с машинистом, уволенным
из-за вопроса Фома, заставляет того задуматься о себе, и в не
меньшей мере о силе и жалости, определяющих жизнь людскую.
Пойдут галереей люди: те, с кем
учится Фома, те, кто встречаются на различных жизненных
перевалах; смерть отца наполнит душу сына тяжёлым молчанием; и
повесть - чем дальше, тем делается тяжелее, туже проворачиваются
ее колеса…
…странный излом намечается в недрах
жизни Фомы: все купецкое становится не мило, денежная
целеустремленность претит, однообразие давит; разгульность
-
чуть не от бунтарской Стенькиной лихости - выбрасывает персонажа
в безобразные загулы…
Бунт против купечества,
исходящий от купеческого сына - как нарушение правил жизни.
Но и - исследование возможных
психологических движений человека.
Огромен купеческий пласт, был значителен он
чрезвычайно для России, но - и чувствовалось, - сдвигается,
уходит, отживает…
И об этом тоже многообразная,
густо страстями и плазмою жизни насыщенная горьковская повесть…
6
Шум, многоголосье, иногда, кажется, - избыточно персонажей…
Но нет - все рассчитано, и механизмы
драматургии работают без сбоев, увеличивая нарастание конфликта
там, где положено, давая эмоциональный спад в местах,
соответствующих теме и сюжету.
Фамилии, часто соответствующие
характеру: и Васса Железнова не женское рукой сжимает жёсткое
тело собственного купеческого дела, не допуская в душу сомнений.
Характерно - для
тогдашнего времени и предложенного образа; но - и в наше время
можно наблюдать, ибо нечто стержневое в человеке меняется мало.
Знаменитая ночлежка дает бушевание
страстей, выплёскивающихся из персонажей, загнанных на дно.
…кто напишет пьесу из жизни
современных бомжей?
Лука говорит банальности: хотя
долгий опыт склоняет к удивительным открытиям - в жизни весьма
часто встречается торжество банала, тут уж ничего не поделаешь;
но мягкость Луки, происходящая от того, что долго мяли,
определяет и человеческую функцию, необходимую в пьесе.
А Ваське Пеплу - бунтарем бы! в
революционеры - вполне поднял бы чашу сию, поднял, понес; а то…
как Данко, рванул бы сердце, чтобы воссияло другим.
Есть некоторая добрая
наивность, умноженная на романтическую приподнятость в иных
периодах горьковских пьес; есть и тяжёлое осуждение: мещанства,
например.
В затхлой, густо, до вещей,
нарисованной атмосфере, живое погибает, да и редко пробиваются
ростки оного; тут невозможно жить! И - стремится жить именно так
большинство…
Пьесы Горького бушевали;
успех, полученный ими, был велик и оправдан.
Пьесы Горького сходили на нет,
когда, вознесенный советской пропагандой до небес, он стал
раздражать новое время.
Пьесы Горького снова
ставят - ибо без них невозможна русская литература.
7
Огромная фигура Горького, сколь бы ни пыталось постсоветское
разодранное, атомизированное время умалить ее - меньше не
делается: время не обманешь: значение таланта укрупняет оно; но
словосочетание Горький-поэт может вызвать усмешку даже у
поклонников таланта буревестника.
Кстати, о пресловутой песне:
никто ведь не судит о Некрасове по первой книжке стихов "Мечты и
звуки"?
Также бесплодно и нелепо
иронизировать по поводу Буревестника Горького: чей яростный
порыв и призыв к переустройству жизни отчасти искупают
провинциальность версификации.
Но вот такой финал "Легенды о
Марко":
А вы на земле проживете,
Как черви слепые живут:
Ни сказок про вас не расскажут,
Ни песен про вас не споют!
Запоминается с первого
прочтения - один из признаков подлинной поэзии! - и клеймом
прожигает тьму-тьмущую обывательских, никаких судеб, - судеб,
отданных за "полированные доски" мира, за уют крошечного уголка.
Горький и весь - порыв,
стремленье ввысь, каких бы материй, тем, образов не касалось его
перо.
Вот "Баллада о графине Эллен де
Курси" - лёгкость, или примитив?
А, как ни странно, в
алхимическом сосуде произведения, смешано и то, и другое, и тем
не менее читать занятно, а мудрость, проскальзывающая в ней,
тонка - хотя опять же несколько наивно:
Мы щедро жизнь одаряем!
Ведь каждый в нее принес
Немножко веселого смеха
И полное сердце слез.
Думается, несмотря на то, что
Горький своеобразно прорепетировал себя прозаика в поэзии, его и
поэтом назвать заслужено - особенно теперь, когда море цинизма,
филологических выкрутасов, скабрезного стёба буквально
захлестывает современную поэзию.
Может быть, наивность
Горького-поэта - именно то, чего ей не хватает?..
8
Дно не зацветет хризантемами: мир ночлежки - скученность,
темнота, дикость…
Но - и естественность порыва:
пусть в образе Пепла, но и - с уравновешиванием скверной
реальности толикой мудрости: мягкого, коли жизнь в загрубелах
лапах много и долго мяла, Луки…
Мир жутковатый: не сходящий со
сцен много десятилетий…
Драматургия Горького
специфична: в ней много декларативного: будто люди стремятся
себя уж очень рьяно навязать; но в ней и много соли - от жизни:
той, которая была, той, которой нет более…
Властно сжимает Васса в не
сильных вроде бы, женских кулаках не зримую власть.
Мещане туго привязаны к
повседневности (вообще-то - к чему еще может быть привязан
человек - этот, по сути, природный мещанин?), пока не появляется
некто, говорящий им, что не правы они, живя такой скудостью…
Много типажей: Горький знал
жизнь насквозь и наизусть: они представляют самые разные слои,
социальные страты, они по-разному чувствуют, думают, даже
надеются…
Они говорят по-горьковски: как
еще могли бы, ежели их метафизический отец обладал неповторимыми
модуляциями писательского голоса?
Они не сходят со сцен.
И вряд ли когда-то
сойдут.
9
Горький способствовал возвышению Л.Леонова.
Он способствовал, видя уникальные его
языковые возможности: даже по ранним вещам, типа «Туатамура»,
даже до «Барсуков» - с их феноменальной первой частью - сияли
они, поражая многих.
Магия языка Леонова связана была и со
сказом, и с необыкновенною вещностью, обстоятельностью фразой, и
с мощным её сгущением, когда, казалось, мир вмещался в оную, не
желающую мириться со скромной ролью, претендующую на отдельное
произведение.
Целые главы из «Дороги на океан» - в
целом, едва ли удачного романа, - можно рассматривать, как
новеллистические шедевры.
Сам Горький стилистически проще
был: хотя некоторая сказовость
- с волжским оканьем
- присуща
была и ему, раскатисто говорящему, отчасти поющему…
И там, и там мир
конкретен, даже если речь о зыбких областях…
Леонов кажется верующим, хотя и
вынужденным веру эту свою скрывать: чревата демонстрация оной.
Едва ли разумен вопрос,
кто выше.
Однако, стремление
Леонова сгустить все до предела, даже разворачивая гигантский
объем «Пирамиды» представляется необычайных полётом в
запредельность, где и комментарий к Апокалипсису вполне логичен…
Но помог Леонову в
продвижение
- Горький…
©
А.Балтин
НАЧАЛО
ВОЗВРАТ
Предыдущие публикации и об авторе - в РГ №12,